Складывает руки на груди, внимательно следя за мной, пока я пытаюсь просверлить лоб Оскару.

Оскар громко цыкает и прищуривает зеленые глаза.

— Ника — Снежная королева нашей школы. Кто бы к ней ни подкатывал, всех посылала в лес сосульки собирать.

— Всех? — упираюсь локтями на колени и ерошу челку.

— Ну и за мной был грешок, — невинно роняет Оскар, а я сильнее сжимаю кулаки. — Да расслабься. Мужик. Это было, когда только перешли в эту школу. Ну, согласись, она красивая девчонка — грех не подкатить.

— И?

— А что и? — Димон начинает громко ржать, чуть ли не согнувшись пополам, пока Оскар скалится. — Она ни разу на свиданки даже не ходила. А меня прямым текстом послала. Я ещё тогда имел дурость папашей рисануться. Что он у меня типа владелец банка. А она меня заткнула, что у неё отчим — министр. Быстро охладился.

— Бородин только стал каким-то исключением, — продолжает моё просвещение Димон.

— Бородин?

У меня явно возникают проблемы с пониманием всей картины.

— Ага, Ника че-то там пыталась с ним замутить. Ой, да не зверей ты, — хмыкает Оскар, — новенькая вовремя появилась, Яр сразу на неё запал.

— Ну а дальше что? — мне важно узнать каждую гребаную деталь жизни принцессы до моего появления.

— А дальше появляешься ты, — вступает в разговор Димон, отлипая от подоконника, — и наша королева тает и выдает такое, что вся школа дыхание затаивает и ставки делает, кто кого.

— Какие ставки?

Димон машет рукой.

— Да это так, для красного словца. Просто между собой обсуждают, одолеет ли тебя Ника. Ну это, конечно, битва века, ребята. Давно тут такого веселья не было.

— Нашли клоунов, — бурчу под нос.

— Да не, мужик, — меня хлопают по плечу, — я в хорошем смысле же. Ника сейчас прям огонь-девчонка, — ощущение, что все вокруг спалит. Так что можешь гордиться собой, тебе удалось практически невозможное — растопить Снежную королеву школы.

— Мне уже заказывать корону? — фыркаю в ответ.

— Я б на твоем месте уже заказывал, да, — хмыкает Оскар.

7. Глава 7

Ника

Захожу в столовую, чтобы попробовать затолкать в себя из еду. В последние дни практически силой пихаю в себя хотя бы что-то съедобное и сама уже жду, когда наступит суббота, чтобы врачи начали разбираться с моим здоровьем.

Маме плевать, поэтому никто, кроме меня, обо мне не позаботится.

Слышу, как меня кто-то окликает за спиной, и оборачиваюсь.

Над ухом раздается шипение, и в грудь врезается как минимум бронепоезд. Ребра соприкасаются с чем-то липким и мокрым.

— Упс, — по моей рубашке ползет мокрое пятно желтого цвета.

Стискиваю зубы и поднимаю глаза, напарываясь на холодный голубой взгляд. Антоша.

Кривлю губы.

— Капец. Увалень! — шиплю, оттягивая влажную ткань, неприятно липнущую к коже.

Прекрасно! На мне не только его сок, но и какой-то салат.

— Извини, — изгибает губы, но вот вообще не жалеет, — так неловко вышло. Хочешь, одолжу тебе свою рубашку? А то замерзнешь, простудишься, а я виноват буду.

И тон такой, коварненький. Аж по спине холодок пробегает.

Пытаюсь сообразить, в чем подвох, потому что ну совсем не похоже на него, чтобы он бросался на выручку после того, что мы друг другу понаделали с момента его прихода.

Хочу послать его в далекое пешее, но в последний момент меняю планы.

Поднимаюсь на носочки, потому что Антон — долбаный баскетболист высотой с пожарную каланчу. И я дышу ему в грудь. А сейчас я хочу видеть его глаза, чтобы понимать его эмоции.

Приближаюсь к его лицу.

— А давай, — как можно тише произношу, наблюдая, как у него расширяются зрачки.

Голубые глаза вспыхивают ледяным пламенем. Антон передает поднос удивленному Оскару и расстегивает пуговицы, не сводя с меня взгляда.