– Дорс отключил запись. В своей и нашей каюте. Они видят нас, но не услышат этого разговора.

Ну конечно. А мне-то забыли сообщить!

– Ферг, мы убежим! – сказала ему. – И у нас все обязательно получится! Ты должен верить. В своего друга. В себя. В меня. Даже если кажется, что мой план – самоубийство.

– Твой план – самоубийство, – согласился Ферг. – Мне не кажется, я в этом уверен.Так что инора Кабаса оставишь Дорсу.

– Нет, – покачала головой в ответ, – это ваш с Дорсом план – чистой воды самоубийство, но я постараюсьувеличить процент удачного исхода. Ферг, прошу тебя!

Я вглядывалась в суровое лицо мужа, пытаясь найти в нем изменения в лучшую сторону. Может, поныть, и он согласится?! Ленка говорила, такое на мужчин действует.

– Я не хочу здесь оставаться. Я не хочу здесь жить! Это не жизнь, а… существование какое-то. Во благо корпорации. Лучше уж… Нет, не смотри на меня так! Мы вырвемся. Обязательно!

Ныть не получалось, поэтому постаралась быть убедительной. Говорила со всей горячностью, пытаясь доказать ему, что у нас получится.

– Иди ко мне, – вздохнув, мужчина усадил меня к себе на колени. Обнял. Зарылся в волосы. – Я боюсь за тебя, Маша.

– Не надо, – покачала головой. – Не надо за меня бояться. Я могу за себя постоять.

– Ты не понимаешь! Это… жуткое чувство, когда боишься не за себя, а за другого. Я знал, что однажды встречу тебя. Видения в храме, когда проходил инициацию… В нем была та, кого приготовила мне Богиня. Я сразу узнал тебя, Маша! Но не ожидал, что ты придешь в мою жизнь на «Прелюдии». Искал среди женщин на своей планете, затем молил богов, что все случится позже, когда уже вырвусь отсюда, но… заметил тебя среди девушек, привезенных корпорацией в качестве невест.

– Ферг…

– Ты стала моей, и я не собираюсь тебя терять. Но как защитить тебя, если ты…

– Я буду осторожна, обещаю!

Он замолчал. Думал. Сжимал и разжимал руки, наверное, забыв, что делает мне больно.

– Ты – именно такая, как и была в моих видениях, – наконец, произнес Ферг. – Очень красивая. Мягкая. Желанная…

Он поцеловал меня, и я… Я и в самом деле размякла.

Как он назвал меня? Мягкая?! Разве кому-томогло прийти в голову назвать так отмороженную Машу Громову? Только Ферг Флосс, мой муж, целовал меня так, что я теряла связь с реальностью, в теле поселялась приятная слабость, а в голове махал крыльями выводок разноцветных бабочек. Хорошо… Хорошо-то как!

– Маша… – хриплым голосом произнес Ферг. – Мы убежим! Но до этого… Позволь мне!..

Переложил меня на кровать. Мне не хотелось сопротивляться, пока он не навалился всем телом. А вот дальше… Поцелуи становились все настойчивее, чужие руки ловко расстегнули передний шов моего комбинезона, добрались до груди под тонкой упругой тканью здешнего нижнего белья. И тут… Тут я испугалась. Потому что поняла, что будет дальше. Он просил позволить, но… Я поняла, что нисколечко этого не хочу. Я вообще ничего не хочу, потому что вообще ничего не чувствую!

– Нет! Нет, Ферг! Я… я знаю, что сейчас будет. Ты хочешь продолжения, и… Я тебя понимаю, но…

– Маша, – выдохнул он.

Отстранился, потому что я принялась отталкивать его, пытаясь выбраться из-под завала огромного мужского тела.

– Значит, ты меня понимаешь?!– усмехнулся он.

–Ну да, ты ведь мужчина, и… Мой муж, наконец! И тебе положено. Хотеть.

Он опять вздохнул. Поднялся. Сел рядом. Прижал меня к себе.

– А ты? Чего хочешь ты?

Пожала плечами. Его поцелуи мне нравились, но… Я видела в фильмах, как люди сбрасывали с себя одежду, охваченные страстью. Меня как-то не тянуло раздеваться. И страсти за собой тоже не замечала. Ну,чтобы сорвать с себя комбинезон, а с него – белье, и все такое. Мне хотелось, чтобы Ферг меня обнял, поцеловал еще раз и поговорил о побеге. Затем лечь спать с ним в обнимку и мечтать о завтрашнем дне, последнем на «Прелюдии». А не становиться настоящей женщиной на жесткой кровати тюремной платформы.