Ой, девочка, я таких профессионалов в свой жизни уже столько повидал, что удивить меня в принципе невозможно…разве что баклажановой кофточкой, и наличием под ней… Ладно, хватит про сиськи, а то снова закоротит. Я ее позвал не для того, чтобы снова залипнуть, а чтобы наоборот в себя прийти.

— Вот договор, — пальцем толкаю в ее сторону папку с бумагами, — там все помечено.

Она кивает и с видимым облегчением переводит взгляд с меня на документы. Нервничает Мышь, ой как нервничает. Аж лапки тонкие подрагивают.

Я ей задачу облегчать не собираюсь. Сижу, смотрю в упор. Рассматриваю, и она это прекрасно чувствует, краснеет.

Хм, она, конечно, блеклая, но в принципе-то милая.

Высокий, чистый лоб, брови в разлет, ресницы густые, трепещут, когда взглядом по строчкам водит. На носу легкая россыпь светлых, едва заметных веснушек. Губы не слишком пухлые, четко очерченные. Кожа светлая, гладкая, словно светится изнутри.

С исходными данными у нее все в порядке, при определенных усилиях вполне могла бы превратить себя если уже не в принцессу, то во вполне достойную представительницу женской половины рода человеческого. Но, видать, ей это не надо. Она предпочитает быть умной, а не красивой. А может просто ленивая. Что ж, ее выбор. Мне плевать.

Спустя пять минут, насмотревшись на это Чудо Чудное я снова подал голос. Спросил грозно:

— Все понятно?

Она вздрагивает от неожиданности и вскидывает на меня темный взгляд.

Вот глаза у нее красивые, однозначно. Темные, выразительные, мерцающие.

Пожалуй, это единственный неоспоримый плюс.

— Не совсем, — непроизвольно закусывает нижнюю губу, без тени кокетства, но мне это жест чем-то нравится.

— Юрий Константинович, отзывался о тебе, как об исключительно сообразительной помощнице, — произношу, не скрывая сарказма.

Она снова краснеет.

— Мне очень приятно, что начальник меня ценит, — бубнит Варвара-краса, по красноте щек уже превосходя спелый помидор, — но мне действительно непонятны некоторые моменты.

— И какие именно? — интересуюсь со снисходительной улыбкой акулы-людоеда, кружащейся вокруг детеныша тюленя.

Она нервно прокашливается, выдыхает и сиплым голосом выдает:

— Во-первых, что не так с расчетами? Тот, кто исправлял цифры не учел процент взымаемый банком за перевод. Дальше, — переворачивает лист, — в пункте два сроки исполнения исправлены на одно количество дней, а в пункте четыре совсем на другое. Такого не может быть в принципе. Встает вопрос какое из этих противоречащих друг другу исправлений правильное? Или оба неверные, потому что нарушают типовой договор. И еще, наречие «в течение» пишется с «е» на конце, а здесь кто-то исправил на и.

Варя сосредоточенно хмурится, озвучивая все свои «непонятки» и я искренне рад, что в этот момент она уткнулась носом в бумаги и не смотрит на меня.

Потому что у меня морду, наверное, так перекосило, что на крокодила похож.

Если говорить фигурально, то она меня возит носом по столу, а точнее тычет в ошибки носом, как котенка, нагадившего на ковёр.

Это я такого наисправлял??? Сам??? Своими собственными руками???

П***ц. О чем только думал?!

…Понятно, о чем…О сиськах!

Вот придурок. А она действительно умненькая. И очень даже смелая. Другая бы на ее месте сдрейфила, промолчала, забрала несчастные документы и по-быстрому сбежала бы от босса-идиота, который не знает правил русского языка.

Очень кстати пришлось умение держать непробиваемую маску в любой ситуации. Взял себя в руки, придал себе невозмутимое выражение. Типа все пучком, все схвачено. 

Она расписывает мои косяки, а я сижу напротив киваю, а сам пытаюсь придумать, что дальше делать. Варька сейчас замолчит, поднимет на меня черный взгляд в ожидании ответа, и мне надо будет что-то мычать.