Три тысячи лет…
1970
Вино из одуванчиков
Меня сочтут обманщиком,
Да только я не лгу:
Вином из одуванчиков
Торгуют на углу.
Уж если одурачивать —
То как-нибудь хитро:
Вино из одуванчиков —
Да это же ситро!
Нашли же чем попотчевать
Доверчивый народ, —
А очередь, а очередь,
А очередь – растет!
Закройте вашу лавочку,
Не стоит тратить пыл:
Вино из одуванчиков
Никто еще не пил.
Алхимики, не вам чета,
Тузы и короли —
Вина из одуванчиков
Придумать не смогли.
Напрасно вы хлопочете,
Товар у вас не тот, —
А очередь, а очередь,
А очередь – растет.
Название заманчиво,
Однако не секрет:
Вина из одуванчиков
На белом свете нет.
Меня сочтут обманщиком,
Да только я не лгу:
Вином из одуванчиков
Торгуют на углу.
Вино, понятно, кончилось,
Киоск давно закрыт, —
А очередь, а очередь,
А очередь – стоит!
1970
Мгновение тишины
В сошедшей с ума Вселенной —
Как в кухне среди корыт —
Мы глохнем от диксилендов,
Парламентов и коррид.
Мы все не желаем верить,
Что в мире истреблена
Угодная сердцу ересь
По имени тишина.
Нас тянет в глухие скверы —
Подальше от площадей, —
Очищенные от скверны
Машин и очередей.
Быть может, тишайший гравий,
Скамеечка и жасмин —
Последняя из гарантий
Спасти этот бедный мир.
Неужто, погрязши в дрязгах,
Мы более не вольны
Создать себе общий праздник —
Мгновение тишины?
Коротенькое, как выстрел,
Безмолвное, как звезда, —
И сколько б забытых истин
Услышали мы тогда!
И сколько б Наполеонов
Замешкалось крикнуть «пли!»,
И сколько бы опаленных
Не рухнуло в ковыли…
И сколько бы пуль напрасных
Не вылетело из дул,
И сколько бы дам прекрасных
Не выцвело в пошлых дур!
И сколько бы наглых пешек
Узнало свои места —
И сколько бы наших певчих
Сумело дожить до ста!..
Консилиумы напрасны.
Дискуссии не нужны.
Всего и делов-то, братцы, —
Мгновение тишины…
1972
Вот вы говорите, что слезы людские – вода?
– Вот вы говорите, что слезы людские – вода?
– Да.
– Все катаклизмы проходят для вас без следа?
– Да.
– Христос, Робеспьер, Че Гевара для вас – лабуда?
– Да.
– И вам все равно, что кого-то постигла беда?
– Да.
– И вам наплевать, если где-то горят города?
– Да.
– И боли Вьетнама не трогали вас никогда?
– Да.
– А совесть, скажите, тревожит ли вас иногда?
– Да…
– Но вам удается ее усмирить без труда?
– Да.
– А если разрушили созданный вами семейный очаг?
– Так…
– Жестоко расправились с членами вашей семьи?
– И?..
– И вам самому продырявили пулею грудь?
– Жуть!
– Неужто бы вы и тогда мне ответили «да»?
– Нет!
– А вы говорите, что слезы людские вода?
– Нет…
– Все катаклизмы проходят для вас без следа?
– Нет!
– Так, значит, вас что-то тревожит еще иногда?
– Да! Да. Да…
1972
Про Клавочку
Клавка – в струночку, лицо белей бумаги,
И глядит – не понимает ничего.
А кругом – все киномаги да завмаги,
Да заслуженные члены ВТО.
Что ни слово – Мастроянни да Феллини,
Что ни запись – Азнавур да Адамо!..
Так и сяк они крутили да финтили,
А на деле добивались одного:
«Клавочка, вам водочки
Или помидорчик?
Клавочка, позволите
Вас на разговорчик?»
Как сомы под сваями —
Вкруг твоей юбчонки
Крутятся да вертятся
Лысые мальчонки.
А снабженец Соломон Ароныч Лифшиц —
В дедероновом костюме цвета беж —
Обещал сообразить японский лифчик
И бесплатную поездку за рубеж.
Говорил ей, как он хаживал по Риму,
Как в Гонконге с моряками пировал…
Ой, глушили Клавку так, как глушат рыбу, —
Без пощады, чтобы враз и наповал!
«Клавочка, вам водочки
Или помидорчик?
Клавочка, позволите
Вас на разговорчик?»
Как сомы под сваями —
Вкруг твоей юбчонки
Крутятся да вертятся
Лысые мальчонки.
И сидел еще один лохматый гений,
Тот, которого «поймут через века», —
Он все плакал возле клавкиных коленей
И бессвязно материл Бондарчука.