Зафиксировав потерю управления от работы украинских систем радиоэлектронной борьбы, автоматические системы большой «птички» через несколько минут развернули ее на обратный путь. Через десяток минут украинские РЭБ уже не доставали до нее, управление было восстановлено, но искать немецкую систему было бесполезно: она наверняка пряталась в каком-то из гражданских объектов – прикрываться мирными было постоянной тактикой ВСУ. Охота продолжилась.

Заряда аккумуляторов беспилотника оставалось еще на два часа лета, и старший начальник передал новую цель: наблюдение за предположительным пунктом временной дислокации противника.

Подлетев к объекту, Волонтер доложил:

– Наблюдаю гражданский дом с бассейном в центре поселка на территории противника. Во дворе три гражданские машины. Заезжает военный пикап.

У лейтенанта Сени сомнений не было:

– Сто процентов ПВД противника. Они как раз в самых богатых домах размещаются. Выкидывают мирных оттуда. Надо подавать на поражение, сейчас ракетой отработают по нему. – Сеня, как всегда, был по-военному решительно настроен.

– Военных, кроме одного пикапа, не наблюдаем. Давай подлетим ближе. – Волонтер задает на дисплее наземной системы управления новую точку, куда покорно летит большая «птичка». Ближе к цели она начинает описывать круг, а оператор активирует режим автоматического захвата камерой интересующего объекта – вне зависимости от положения «птички» камера всегда направлена на него.

– Я прямо чувствую ПВД «немцев». Подавай на поражение, – настаивает Сеня. – Там мирных нет. Одни военные. Все мирные уехали. Даже если есть, а к ним военные ездят – это по-любому враги. Они нас ненавидят. Надо бабахнуть.

Но у Волонтера была ясная и четкая позиция, с которой его было не сдвинуть:

– Сеня, среди этих мирных внизу точно есть те, кто против нас. Они думают, что Украина существовала еще при Риме, что они выкопали Черное море, рисуют на иконах Степана Бандеру и уверены, что если бы не было России, то у них было бы как в Швейцарии.

Сказав это, он нашел на карте в наземной системе управления видные с камеры беспилотника длинные теплицы на отшибе села, над которым мы пролетали. С помощью этого системы борта понимали свое точное местоположение даже при заглушенных спутниках. «Привязываться» к земле необходимо каждые пять – десять минут. Подозреваю, что примерно тем же занимались штурманы самолетов прошлого века.

Волонтер спокойным, но уверенным голосом продолжал:

– С 1991-го украинцам так промыли мозги, что часть из них нас ненавидят, – кивая на изображение домов с видеокамеры беспилотника.

– Они бы с удовольствием выбивали бы из-под нас с тобой табуретки, а может, и петельку и тебе, Сеня, и мне на шею накидывали. Но даже эти люди, пока не взяли оружие в руки, пока не стали действовать против России, – мирное население. В этом-то и наше отличие от них. Они с 2014 года стреляли на Донбассе по «мирняку», сжигали людей в Одессе, пытали и убивали тех, кто пытался им возражать. Но мы такими зверьми не хотим быть и не будем. Лучше мы упустим военный объект, чем убьем гражданских. А сюда завтра еще прилетим, если убедимся на 100 процентов, что тут ВСУ, тогда уж… – Он с силой хлопнул открытой ладонью правой руки поверх сжатой в кулак левой. – А пока разговор закончен, – жестко подвел черту Волонтер.

Позже Волонтер рассказал мне историю Сени.

Со скоростью больше двух тысяч километров в час американская ракета летела на русскую радиолокационную станцию. В ее боевой части было почти 70 килограмм взрывчатого вещества – попадание в нашу РЛС не оставляло ни для нее, ни для расчета операторов в небронированной кабине никаких шансов. Удар наносил украинский экипаж на польском МиГ-29 – большая часть собственных самолетов Украины уже была уничтожена, и Польша – давний враг России – отдала ВСУ более десятка таких самолетов.