– Руки вверх! Всем стоять, лежать, сидеть! Выходить по одному, заходить толпой! Пиф-паф, все убиты! – сказал он мерзким голосом.

Колени у Огурцова подломились от страха. Пульс зашкалило. Тем временем человечек спрыгнул с дивана и забегал по комнате, круша все вокруг. Зазвенело стекло, опрокинулся стул, из перевернутой тумбочки хлынули таблетки. Замелькали вырванные страницы медицинской энциклопедии, демонстрируя жуткие цветные картинки трофических язв.

– Где шкатулка? Признавайся добровольно: год за два пойдет! – грозно крикнул человечек, размахивая пистолетом.

Огурцов не ответил, однако его олений взгляд сам собой скользнул к шкафу. Странная личность, подскочив, дернула дверцу. Посыпались коллекционные чашки. Последней из шкафа выпала злосчастная деревянная шкатулка.

Мягколицый человечек протянул к ней руку, но тотчас, ойкнув, отдернул ее, едва коснувшись крышки. Один из его пальцев вспыхнул и прогорел почти до сустава. Комиссионер в панике затряс рукой, заохал и принялся лепить палец заново, удлиняя оставшуюся часть.

– Ненавижу эти светлые артефакты, не будь я Тухломон! Оно и силы-то в нем почти не осталось, а все равно не подберешься… Как же быть? А, знаю! – пробурчал он себе под нос.

Взмахнув пистолетом, он поманил к себе дрожащего Огурцова.

– Эй, ты, малый, а ну, поди-ка сюда! Возьми свою шкатулку!.. Открой ее! Шире!.. Дай взглянуть!.. Лекарства долой, они тебе больше не пригодятся.

Бледный от ужаса Огурцов заскулил, вытряхивая таблетки на ковер. Тухломон впился взглядом в дно шкатулки.

– А, вот тут как! Надави пальцем на дно рядом с правым краем! Держи, не отпускай!.. Что, не знал, что ли? Теперича другой рукой проверни солнце на крышке! Смелее проворачивай! Тебя оно не укусит!.. Готово? А теперь отпускай дно!.. Не держи, тебе говорят!.. Что, отошло? Вынимай! Ты ведь и не знал, поди, что тут потайное донышко имеется!

Не сводя глаз с человечка и его грозного пистолета, Огурцов вынул дно шкатулки. Тухломон бросил внутрь жадный взгляд, однако увидел лишь жалкую горстку опилок. Лицо комиссионера разочарованно скукожилось. Смялось, как гнилое яблоко, на которое опустилась подошва. Он явно надеялся узреть там нечто более значительное. Однако комиссионер быстро взял себя в руки.

– Ошибочка вышла… Твоя шкатулка оказалась пустышкой. Пчелки полетели за медом дальше! – сладко сказал Тухломон.

Он подошел к окну и, ерзая гибким носом, воровато выглянул. Проверял, должно быть, нет ли поблизости опасных золотистых искр. В этот момент он очень похож был на вороватую крысу. Стражей света не обнаружилось. Тухломон осклабился.

– Запомни, ежели к тебе после меня прилетят такие златокрыленькие, с крылышками, передашь привет. Дядюшка Тухломон, мол, кланяться велел. Запомнишь? Из маразма не вывалится? – озабоченно спросил он у Огурцова.

Засим он помахал Антону ручкой и направился к двери. Король салфеток ощутил было облегчение, поняв, что ему сохранят жизнь, как вдруг на полпути Тухломон остановился и хлопнул себя по лбу. Звук был такой, будто ладонь шлепнула по рыхлому тесту.

– Ах да! Нюансик один! Шкатулочку-то я разломал, а кое-чего другое забыл… Поди-ка сюда, дружок! Живо!

Комиссионер оказался вдруг рядом с Огурцовым. Его пластилиновый рот раздвинулся. Герцог ватных палочек увидел изъеденные зубы и язык, покрытый могильной зеленью, сквозь который неторопливо проползал червяк. В мире не было ничего омерзительнее этого рта. Огурцов мгновенно покрылся брезгливым потом. Стараясь не дышать, он вжался спиной в стену.

– Отдай эйдос! – жутким голосом произнес Тухломон.