бес визжит
на поводке.
Ветхий сон, кошмар, виденье,
тайных ужасов разбой.
Ах, царица,
наважденье
забытье несет с собой.
Из своей дворцовой клетки
посмотри в свое в окно:
раздирают ставень ветки,
нас в природе нет давно.
Плел о нас поэт-повеса
сумасшедшее враньё.
Сдохли пушкинские бесы
и Эдгара вороньё.
Это Персия, царица!
Лучше плюнуть и напиться,
спьяну в птицу обратиться,
головой в оконце биться:
– Здравствуй, ворон!
– Здравствуй, вор!
– Ты ответишь мне за вора!
– Сам докаркаешься скоро!
– Для чего нам эта ссора?!
– Съешь таблетку невермора,
кровью скрепим договор.
Ты – как мумия на троне,
трон – загробная постель.
Притащил козла в короне
полорогий Азазель.
Он из падших самый мудрый
обольститель женихов,
маг шампуней,
демон пудры,
величайший дух духов.
Уж тебя-то он,
старуху —
колченогий и босой —
окропит акульим пухом,
подкопытною росой,
подрумянит вражьей кровью,
опоит живой водой.
Пей, царица,
на здоровье!
Станешь снова
молодой.
Завтра выйдешь в мир опальный,
а пока что отдыхай…
Впрочем, кто стучится в спальню?
– Здравствуй, Эядя Мордехай!
VII. Демоны имен
Вавилон,
эСэСэСэР.
Становитесь, страны, в круг!
Не Адаса,
но Эстер,
не Абраша,
но Мардук.
Наше дело —
сторона:
иудеи
со страной
изменяют
имена,
чтоб сокрыть
свой род
чудной.
С новым именем твоим
за недолгие года
ты становишься
другим,
исчезаешь
без следа.
Как-то раз
беспечным днем,
не предчувствуя конца,
глянешь в зеркало,
а в нем —
нет лица…
VIII. Маска Эстер
Мордехай,
ты в лицо меня знаешь?..
Эстер-это…
маска…
А под маской —
Астарта…
Чего поперхнулся —
узнал?!..
И вся наша история —
шабаш,
мотня,
свистопляска,
дурь,
игра,
идиотство,
притворство,
дебош,
карнавал…
Отвечай, Мордехай:
чем должна я пожертвовать снова,
чтобы как-то насытить
заоблачный твой аппетит?!
Ты добрался до купола
ахеменидского крова,
и победу
языческий бог
тебе вряд ли простит.
Отвечай, Мордехай:
каково мне быть первой
в серале?!..
Ты хотя бы подумал
на что ты супругу обрёк?!
Ты и синедрион,
вы в царицы меня развенчали —
проститутку из храма! —
спасибо за мудрый урок!..
Я должна собирать
и хранить венценосное семя,
вспоминая о том,
как с тобою мы были
вдвоём?
Отвечай,
Мордехай!
Я – наложница
в царском гареме?!
Нет,
сатрапы должны быть рабами
в гареме моём!
Отвечай,
Мордехай!
Ты меня и убил,
и ограбил,
взял у мертвой и нищей
себе на бессмертье
кредит.
Чем должна я ещё
для народа пожертвовать,
рабби,
чтобы как-то насытить
заоблачный твой аппетит?
Отвечай,
Мордехай!
Между Богом,
людьми
и чертями
я себе ненавистна
в осколках грядущих времён.
Я стократно
в народе своём повторюсь
лишь смертями.
Образ мой
будет вечно унижен,
разбит,
осквернен.
Отвечай,
Мордехай,
толкователь Божественных истин!
Избирающий жизнь
обречен подыхать
наперёд.
Я под сердцем
ублюдка ношу,
мне мой плод
ненавистен,
ибо он обречён,
Мордехай,
как еврейский народ.
Отвечай,
Мордехай!..
Научись улыбаться
у гроба…
Может быть,
нас Всевышний
еще до могилы
простит…
Отвечай,
Мордехай:
чем должна я пожертвовать,
чтобы
наконец-то насытить
заоблачный
твой аппетит?!..
IX. Евангелие от Мордехая
Все боги переменчивы,
Эстер,
они меняют облики,
окраски,
они, пожалуй,
не умней гетер,
а имена богов —
всего лишь
маски.
Нас демоны
несут во времена,
где карусель богов
летит по кругу,
и боги вдруг
меняют имена,
и мифы их
вторгаются друг в друга.
Я тоже маска,
ибо я – Мардук,
и он же Мамма,
Туту,
Зи-аккина…
Весь пантеон богов,
словно паук,
я повязал
гремучей
паутиной.
Совсем не то
еврейские сыны,
для нас Господь —
воистину опора:
всем «Дело»
открывает Он —
с вины,
и закрывает «Дело» —
приговором.
И потому наш Бог
имеет вес,
что ни одну судьбу Он
не покинет.
Вся жизнь еврея —
следственный процесс,
и оба мы под следствием,
богиня.
Наш Бог
перетрясет нам потроха: