Джеффри кивнул. Он так и предполагал, что в первую очередь воины станут думать о том, что Хью пришлый, и объяснят этим все произошедшее.

– Мы вот считаем, что было бы неплохо, чтобы он проник в замок и поговорил с другими. Может, это и им поможет?

– Ну, к сожалению, этого мы не узнаем, – спокойно сказал Джеффри. – Хью ускакал один в неизвестном направлении и, думаю, вернется нескоро.

– Ну, я, в общем-то, и не рассчитывал особо, – проговорил воин. – На вот лучше, подкрепись немного, а то устал после сегодняшних приключений.

Он вынул из сумки хлеб, ветчину и домашнее молоко и выставил все это на стол.

– Что ж, прошу к столу, нужно подкрепить силы. Неизвестно, что с нами будет завтра.

Хью судорожно соображал, что же ему сказать. Но язык словно прирос к небу и не желал подчиняться. Эта женщина производила на него такое впечатление, что он никак не мог подобрать правильные слова.

– Ты боишься меня? – спросила она заинтересованно.

– Нет, – честно ответил юноша.

– Тогда в чем дело? – удивленно переспросила Адриэль.

– Я… Вы кажетесь мне нереальной! – вдруг выпалил Хью. – Я уже ко многому в этом мире привык, но вы мне кажетесь абсолютно… волшебной, что ли.

– Мне приятно твое восхищение, не стану скрывать, но тебя ведь беспокоит еще что-то? Сквозь пелену твоих путаных мыслей я не могу разобрать, что же?

– Все дело в том, что я не знаю, как к вам относиться, – осторожно ответил юноша.

– А именно?

– Я не могу понять, на какой вы стороне – зла или добра, – ответил он еще менее уверенно.

– И что же заставляет тебя сомневаться во мне? – поинтересовалась Адриэль, обходя вокруг него.

Хью мгновение молчал, сомневаясь, стоит ли ему говорить что-то, но вдруг решил, что все же стоит.

– Дело в том, что я уверен: Кронхар был здесь, – в упор глядя в глаза духу воды, произнес он. – И я считаю, что вы ему помогли. Это заставляет меня думать, что в вас нет ничего светлого, потому что вы знали, чем обернется для остальных воплощение в жизнь его планов. Или все же я ошибаюсь, и вы поправите меня?

– Нет, – слегка улыбаясь, ответила Адриэль. – Ты ни в чем не ошибся: ни в том, что я помогла ему исполнить его желания, ни в том, что я знала о его намерениях.

Хью удивленно распахнул глаза:

– Но тогда я не понимаю, что я делаю здесь и почему до сих пор жив?

Женщина с любопытством взглянула на него и мягко улыбнулась:

– Странные вы все-таки создания, люди… Вы делите мир на белое и черное, на плохое и хорошее, а ведь между этими понятиями есть и полутона, и нечто более глубокое.

– Я вас все же не вполне понимаю, – произнес Хью, заметив, что Адриэль погрузилась в какие-то свои тайные мысли.

– Вот скажи мне, – вдруг спросила она после минутного молчания, – как ты определяешь, что дурно, а что хорошо?

– Ну, например, когда люди не страдают, не мучаются, их не угнетают… – запальчиво произнес юноша.

– А вот скажи мне, всегда ли несчастен цепной пес?

– Что, простите? – Хью удивленно взглянул на нее, он явно не ожидал подобного вопроса.

– Ты прекрасно слышал меня, так отвечай, – все с той же полуулыбкой произнесла Адриэль.

Хью очень захотелось ответить на ее вопрос утвердительно. Но вдруг ему на память пришел соседский пес, такой упитанный лохматый сенбернар, который жил у одного из его соседей. Они посадили его на длинную цепь еще щенком и оборудовали удобную будку. В семье собаку любили, хорошо кормили и заботились. Хью решительно не мог сказать, что тот пес был несчастным.

Он взглянул на свою собеседницу и понял, что она прочла его мысли.

– Но ведь это только собака! – попробовал возразить он.