Интересно, что существует и еще одна версия того несостоявшегося восстания – версия Леона Когена, отличающаяся от только что изложенной некоторыми мелкими деталями и одной крупной – сроком его проведения. Вместо середины июня в ней фигурирует середина августа^>61, и именно это заставляет думать о ней все же как об аберрации памяти, поскольку переезд из барака на крематории в любом случае состоялся в конце июня^>62.

Но саму версию нелишне изложить: она содержит немало подробностей, проливающих свет и на первую версию, в частности на совершенно иную – гораздо более активную – роль заключенных с «Канады» и «Сауны».

План восстания составлялся летом: сначала его назначили на 19 августа, а потом передвинули на 15-е. Первая стадия: в момент смены охранников-эсэсовцев их нужно было скрутить и вколоть аутопсию. Вторая: в 16.00 оператор пара в дезкамере не ослабит, а наоборот, поднимет давление пара до максимума – это приведет к взрыву здания. Работники «Канады» все там подожгут, телефоны отключат, проволоку в женском лагере перережут и выпустят всех женщин на волю. Своих раненых решили пристреливать, чтобы они не попали в руки эсэсовцам. Леон Коген вместе с еще четырьмя должен был поджечь крематорий.

Но 12–13 августа вдруг послышалась канонада. Русские?.. Так близко?.. А если так – то, стало быть, восстание и не нужно! После чего многие отказались от этого плана – многие, но не все. А 15 августа, согласно тому же Л. Когену, обе смены «зондеркоммандо» построили, и эсэсовцы стали допытываться: «Где ваше оружие и патроны?» Они увели с собой четверых русских…^>63

Весьма трудную задачу являет собой определение первоначальной даты предполагавшегося восстания; в то же время от даты многое зависит в понимании всей той цепочки событий, что привела к реальному выступлению 7 октября 1944 года.

А. Килиан отвечает на этот вопрос однозначно: пятница, 28 июля. При этом он базируется на сочетании трех факторов, приходящихся на этот и только на этот день: а) восстание могло состояться лишь только после того, как «венгерская акция» была позади (а это произошло вскоре после 11 июля); б) оно намечалось на пятницу и в) случайно оно пришлось на день, когда в Аушвиц прибыл эшелон из Майданека с весьма сильным эскортом СС^>64.

Если эшелон прибыл на рампу Биркенау, то повстанцы из «зондеркоммандо» с крематориев II и III во главе с оберкапо Каминским могли видеть его собственными глазами^>65. В таком случае приказ о переносе сроков восстания мог отдать и сам Каминский, без всякой просьбы или директивы от «Боевой группы Аушвиц».

Вместе с тем создалась чрезвычайно неприятная и хрупкая ситуация: многие из членов «зондеркоммандо», от которых сама подготовка восстания скрывалась, были уже предупреждены о нем, и опасность предательства возросла в разы.

Каминскому же оставалось жить всего одну неделю. 2 или 3 августа его застрелил (и самолично сжег его труп!) сам Молль, обвинив, правда, в подготовке не восстания, а покушения на другого эсэсовского изверга, Мусфельдта^>66. По другой версии, его схватили на крематории II, где он жил, и отволокли, избивая, на крематорий IV, где убили и сожгли^>67. Крематории же в это время жгли трупы цыган, чей лагерь был полностью ликвидирован накануне. По третьей версии (Л. Когена), Каминского убили 14 августа – в то время, когда он решил обойти свою территорию с целью предупредить об очередной отсрочке.

Маловероятно, что убийство Каминского не связано с восстанием. Весьма вероятен тут и донос, приписываемый польскому капо М. Мораве или С. Шавиньскому