Многим удалось бежать именно таким образом, но каждый раз, когда побег обнаруживался, поднимали тревогу и завывали сирены, начинались поиски, в результате которых многих беглецов все-таки ловили. Тогда их или убивали на месте, или доставляли в лагерь Аушвиц-1, где после допроса в 11-м блоке чаще всего казнили, иногда – для устрашения остальных – публично.

Не случайно едва ли не все успешные еврейские побеги пришлись на 1944 год. 5 апреля вместе с настоящим эсэсовцем(sic!) Виктором Пестиком^>10 бежал переодевшийся в эсэсовскую форму Витеслав Ледерер, прибывший в Аушвиц из Терезина в декабре 1943 года: он добрался до Чехословакии, связался с подпольщиками, жил в укрытиях в разных городах и несколько раз тайно посещал Терезин. Там он встречался с членами еврейского Совета старейшин и рассказал им о том, чтó их ожидает в Аушвице. Но те не поверили ему, а только качали головами и все показывали почтовые карточки из мистического «Ной-Беруна» с датой 25 марта: столь недостоверными и нелепыми байками они решили свои 35 тысяч евреев не волновать^>11.

7 апреля 1944 года – спустя месяц после ликвидации семейного лагеря – убежали словацкие евреи Рудольф Врба (настоящее имя Вальтер Розенберг) и Альфред Ветцлер: оба работали в Биркенау регистраторами^>12. Переждав три дня в малине, они пошли вверх вдоль Солы, пересекли границу со Словакией и благодаря помощи случайно встреченных людей 25 апреля благополучно добрались до Жилины. Некоторое время их прятали в надежном месте в предгорьях Татр, в Липтовски Святы Микулаш^>13.

Следующую пару составили Чеслав (Цешек) Мордовиц и Арношт Росин, причем Росин (№ 29858) – бывший и старейший член «зондеркоммандо» и, наверное, единственный, кому удалось от этой «чести» откупиться^>14. Они бежали 27 мая 1944 года – и примерно по той же схеме, что Ветцлер и Врба. 6 июня их даже арестовали в словацкой деревушке Недеца, но приняли за контрабандистов (у них были с собой доллары) и отпустили, вернее, позволили местной еврейской общине выкупить их из тюрьмы и спрятать все в том же Липтовски Святы Микулаше^>15.

Время от времени члены «зондеркоммандо» пытались бежать и со своих рабочих мест, но всегда неудачно. Особенно громким был провал побега пятерых во главе с французским евреем-капо Даниэлем Остбаумом, подкупившим охрану. Их поймали и вместе с подкупленным охранником, которого Остбаум потом выдал, казнили. Этот побег, возможно, был использован как дополнительный повод для очередной ликвидации «зондеркоммандо» в феврале 1944 года – той самой селекции, о которой пишет Градовский в «Расставании»^>16.

Кроме побегов, были в лагере и другие задокументированные разновидности еврейского сопротивления или коллективного неповиновения. Так, ночью 5 октября 1942 года около 90 евреекфранцуженок были убиты во время «кровавой бани», устроенной эсэсовками и немками-капо (из уголовниц) в бараке женской штрафной роты в лагерном отделении Аушвица в Будах (близ Биркенау). Шестеро из их особенно рьяных убийц были даже казнены 24 октября после проведенного политотделом расследования^>17.

Встречался и еврейский самосуд – правда, только по отношению к «своему», к еврею-коллаборационисту. Так, если верить Б. Бауму, то жертвами самосуда стали в новогоднюю ночь 1945 года и некоторые узники основного лагеря Аушвиц-1, в частности бельгийский еврей, выдавший гестапо десятки соотечественников, или капо Шульц^>18.

А вот история, которая облетела весь концлагерь: с небольшими вариациями ее рассказывали десятки человек. 23 октября 1943 года в Аушвиц прибыл транспорт с так называемыми «евреями на обмен» из Берген-Бельзена, в основном богатыми евреями из Варшавы. Их заставили раздеться, и тогда одна женщина – Франциска Манн, красавица артистка, улыбнувшись, хлестнула только что снятым бюстгальтером по лицу стоявшего рядом высокопоставленного эсэсовца (Квакернака), выхватила у него револьвер и двумя выстрелами смертельно ранила рапортфюрера Шиллингера, стоявшего рядом с Квакернаком