– Нет, на это ничто не указывает. Такое впечатление, что он встал со своего места, сделал шаг навстречу своему убийце – и тот выстрелил. Входное отверстие очень аккуратное, выходного нет – пуля осталась в теле.

– Вы говорите, его убили одним выстрелом? Такое нечасто бывает…

– Согласен. Но выстрел был очень меткий. Пуля попала прямо в сердце, в правый желудочек. Смерть наступила мгновенно.

– Вы не находите, что все это выглядит странно? Что Полубояринов сам пошел навстречу своему убийце?

– Да, именно так все и выглядит, – кивнул патологоанатом. – Но почему он так себя вел, я сказать не могу.

Гуров повернулся к начальнику лаборатории:

– Коль у нас зашла речь об оружии, скажите, что дала проверка браунинга? Он значится в нашей базе данных?

– Значится, – кивнул Чугунов. – У этого пистолета давняя история. Его нелегально ввезли в Россию еще в 1992 году, и в то время он участвовал в нескольких бандитских разборках. Из него застрелили по меньшей мере десяток человек. А затем оружие исчезло из нашего поля зрения. Лет пятнадцать оно где-то лежало без применения. И вот снова вынырнуло.

– Отпечатки пальцев есть?

– На пистолете? Нет, никаких. А в кабинете куча отпечатков. Большая часть принадлежит самому Полубояринову и его секретарю Сорокину. Больше ничьих отпечатков мы не нашли.

– А на окне? Я говорю о том окне, которое стояло открытым.

– Тут интересная картина. На всех остальных окнах есть отпечатки – или Полубояринова, или еще чьи-то, возможно уборщицы. А на этом окне – ни одного. Видимо, здесь все тщательно вытерли.

– А что вы можете сказать про след? Тот, который мы обнаружили на подоконнике?

– След очень интересный, – ответил начальник лаборатории. – Мы даже смогли по этому следу воссоздать примерный облик этой обуви. Пойдемте ко мне, и я покажу вам эту картинку.

Они поднялись из подвала, где был расположен морг, на четвертый этаж, в лабораторию, вошли в кабинет Чугунова, и тот вывел на монитор нужное изображение. Гуров увидел кроссовку неопределенного цвета, высокую, с прочной шнуровкой. На боку кроссовки виднелась надпись – название знаменитой фирмы-производителя. Приглядевшись, Лев заметил нитки, торчавшие из матерчатого верха, а также трещину, идущую вдоль подошвы.

– И какой у этой обуви размер? – спросил он.

– Сорок три с половиной, – ответил Чугунов. – Здоровенная нога у парня.

– Я вижу, вы считаете, что этот сапожок, чей след мы нашли, довольно поношенный?

– Поношенный – это не то слово. Обувь на убийце была когда-то дорогая, хорошая, но на данный момент – драная, очень старая. И это, конечно, странно. Чтобы киллер, идущий на такое дело, не мог себе найти приличную пару кроссовок…

– Да, это как-то необычно, – согласился Гуров. – Я с таким, признаться, еще не сталкивался. А знаете что? У меня есть изображение с камеры наружного наблюдения, на котором виден этот убийца. Давайте вместе посмотрим, и вы мне скажете, что думаете про обувь «скалолаза».

– Хорошая мысль! – кивнул Чугунов. – Давайте посмотрим.

Гуров достал телефон и перебросил изображение на компьютер начальника лаборатории. Когда в кадре появился «скалолаз» и начал подъем на стену, Чугунов остановил изображение, а затем стал его увеличивать. Сначала весь экран заняла нога парня, потом там поместилась только нижняя часть ноги, обутой в кроссовку…

Но тут детективов ожидало разочарование. Изображение на камере имело низкое разрешение, его нельзя было сделать достаточно крупным. Когда укрупнили его, оно стало распадаться на отдельные точки, никакие подробности нельзя было разглядеть. Чугунов с сожалением вздохнул и уменьшил масштаб. Несколько минут он вглядывался в то, что получилось, потом произнес: