Дилан бормотал что-то невнятное, Рокси его не слушала. Она сообразила вдруг, что понятия не имеет, сможет ли Дилан вообще её поднять. Веса в ней, конечно, не много, но и в руках у Дилана она ни разу не видела ничего тяжелее плежера. Приходилось признать, что его опасения разумны. А она об этом даже не задумалась. За полгода привыкла к Ливням. Если бы рядом были Вэл или Яшка, кошку они сняли бы и с гораздо большей высоты, и без участия Рокси, ей палец о палец ударять не пришлось бы.

– Отстань, – из последних сил удерживая слёзы, сказала Рокси Яшке.

– Да и не приставал пока.

Яшка провёл ладонью по её волосам. Рокси всё-таки всхлипнула.

– Ну-у, только этого не хватало. – Яшка заглянул ей в глаза. – Чего ты?

Рокси уткнулась лицом ему в грудь. Проговорила, захлёбываясь слезами:

– Я уже без вас не могу! Не могу, понимаешь? Я сижу на дурацких уроках в школе. Хожу в дурацкую танцевальную студию… Дэн велел не менять образ жизни, оставаться прежней, чтобы никто ничего не заподозрил. Я делаю уроки, получаю высокие баллы. Я сижу за партой, выхожу к доске. На занятиях в студии готовлюсь к Осеннему Концерту, там будет представитель из Жёлтого округа. Вокруг меня люди, которых знаю с самого детства – но рядом с ними как будто уже не я! Как будто настоящая я остаюсь с вами. В подземке, на полигоне… Никому из тех, с кем общаюсь, не могу рассказать о том, кто я на самом деле. И даже не потому, что меня за это проклянут. А потому, что ни единому человеку не сумею объяснить, зачем мы это делаем! До них просто не дойдёт, понимаешь? Они решат, что я сумасшедшая. И там, у Чангов, живу сейчас не я. Настоящая я – стою в сторонке и жду, когда всё закончится. Когда смогу стать собой. А ждать – чем дальше, тем тяжелее. Всё больше хочется заорать: да пошли вы! – и сбежать. Но Дэн говорит, нельзя.

Рокси замолчала. Яшка тоже молчал. Потом вдруг спросил:

– Знаешь, за что меня из табора выгнали?

– За что?

– С отцом подрался. Ну, как с отцом… Я у матери – старший. Когда меня родила, моложе была, чем мы с тобой. Дед мой, её отец – барон, по нашим законам главный. Велел отцу на матери жениться, тот и женился. Родила – будто бы от мужа, хотя на самом деле все знали, что нет. И что не из наших мужик, чужой… А по нашим законам, от чужака рожать нельзя. Мути сколько хочешь, бабло тяни – на здоровье. Но чтоб замуж, а тем более детей – нет. А мать то ли срок пропустила, то ли перепугалась по малолетству, не знаю. Но, в общем, когда деду сказала, что беременна, уже поздно было. Дед её и выдал замуж. После меня ещё две сестры родились, но отец не простил. Всю жизнь на меня бычился. По детству-то я не догонял, конечно. У матери спрашивал, за что он так со мной? А она только ревёт белугой. Потом уж, как постарше стал, добрые люди глаза открыли. Я – к деду. Говорю, это что же, он меня всю жизнь будет гонять? Дед говорит, насильно мил не будешь. Терпи, говорит, судьба твоя такая. Уйдешь от отца – делай, что хочешь. А пока с ним живёшь, не рыпайся.

Яшка замолчал.

– И что ты? – спросила Рокси.

– Он её бил, – неохотно отозвался Яшка. – Когда знал, что деда рядом нет. А она деду не говорила. Тот, конечно, синяки видел, но тоже ничего не говорил. И я молчал, зубами скрежетал. А сам мамку любил. Она хорошая была, хоть и дура. Песни мне пела, сладостями кормила. Я по детству жрал, а после как отрезало. Сейчас сладкое вообще не ем… Ну, и я ведь мелкий был. А он – здоровый. И чем дальше, тем больше бесился. Всё чаще к ней лез, мамка всё дольше отлеживалась. Мелкие глядят, как он её лупит, воют – а ему это будто в кайф. Ну, я и психанул. Надыбал у парней диковский шокер. И когда он к мамке полез, кинулся. Дурак был, не сообразил предохранитель вырвать и мощность поставить на максимум. У диков-то оно ведь – так, щекоталка. Чтобы в полный рост прилетело, предохранитель убрать надо… В общем, отмудохал он меня крепко. Если б соседи не прибежали, убил бы. А на другой день дед появился – в тот-то вечер его не было, я специально подгадал. По нашим законам, на отца руку поднять – в прежние времена за это убивали. Я думал, и меня убьют. Валяюсь на полу в гараже – рожа разбита, глаз не открывается, руку правую не чувствую. В брюхе болит так, что хоть нутро из себя выдирай. И молюсь Стражам, чтоб поскорей это всё. Чтоб уже пришли да шею свернули… Проклятые знают, сколько валялся. И вдруг – вошёл кто-то. Дверь открыл тихонько, скользнул внутрь и тут же закрыл. Свет не включает, кругом темнота. И – щелчок. Выкидуха. Я говорю – ну?.. Чего ждёшь? Давай, рыпаться не буду! А он поближе подошёл и скотч мне на руках и ногах разрезал. И шепчет: пошёл вон. Дед скажет, что ты сбёг. И чтоб утром тебя в секторе не было! А я, пока связан был, до того затёк, что даже встать не сумел, пополз на карачках. За гаражами на ведро с водой наткнулся, попил. Легче стало… В общем, с сектора свалить сумел. И дальше уж старался своим на глаза не попадаться.