– Как хотелось в такие моменты сорваться с койки к окну и крикнуть:

«Ребята, подождите, я сейчас, я – с вами!» И загрохотать сапогами вниз по лестнице. Загрохотать! – с горечью повторил отец.

Получается, что отец еще не достиг призывного возраста, когда получил тяжелое ранение. Ему было всего 17 лет. Но с высокой долей вероятности можно утверждать, что это ранение спасло ему жизнь. В пехоте долго не воюют, и вряд ли он дожил бы до Победы. Вот такой парадокс.

Отец лечился в военном госпитале в Казани. Перенес пять операций с ампутацией ног. Впоследствии всю жизнь проходил в протезах.

К слову, о протезах. Как-то увидел в интернете статью Д. Саркисова об инвалидах Великой Отечественной войны. Автор статьи писал, что «настоящие протезы, изготавливаемые промышленностью СССР, было сложно достать, они ломались, плохо работали, и зачастую найти нужный размер было невозможно. Да и счастья своим обладателям они приносили немного. Зато государство могло говорить о том, что делает для инвалидов, получивших увечья на войне, все, что только можно. Таким образом, в отсутствие процедуры реальной реабилитации и интеграции в общество калека лишался конечности дважды: один раз – на войне, другой раз – получая протез, который мало что менял в его жизни».

Не могу согласиться с тем, что протезы, изготовленные в Советском Союзе, мало что меняли в жизни инвалида Великой Отечественной войны. Считаю, что отцу сделали качественные протезы, он мог на них передвигаться в полный рост, в молодые годы даже ездил на рыбалку на велосипеде, впоследствии освоил ручное управление легковым автомобилем. И никогда я не слышал, чтобы он был недоволен своими протезами. Забегая вперед, скажу, что он окончил педагогическое училище, в 24 года стал директором школы, 14 лет был заведующим районным отделом народного образования (РОНО), в 1966 году заочно окончил историко-географический факультет Одесского государственного университета, создал семью. Он отец четверых детей. И никогда не прогибался под обстоятельства, был волевым и мужественным человеком. Протезы, созданные советской промышленностью, сыграли в его жизни значительную роль.

На излечении отец находился до марта 1943 года. В госпитале он познакомился с будущим известным солистом Ансамбля песни и пляски Советской Армии Иваном Семеновичем Букреевым. У Букреева родственников не было, и он вместе с отцом поехал к нему на родину – в Казахстан, а впоследствии уехал учиться в Москву. К слову сказать, в своих интервью Букреев нередко говорил, что стать певцом ему подсказала одна женщина, которая играла и пела под гитару. Не исключено, что это была моя бабушка – Мария Илларионовна, которая пела и неплохо играла на гитаре. Бабушка нередко аккомпанировала Букрееву, когда он пел. И она убеждала Букреева, что видит его профессиональным певцом, тем самым поддерживая его морально. Букреев в тот период был подавлен своим физическим состоянием и не очень верил в свое будущее, он потерял на войне одну ногу и тоже ходил на протезе. Об этом в нашей семье много и часто говорили, особенно когда И.С. Букреев появился на большой сцене.

В 1945 году отец поступил в Чимкентский государственный учительский институт на исторический факультет. Именно так в те годы назывались учебные заведения, ставшие потом педагогическими институтами. Проучился один семестр и переехал к родителям в Тарутино Измаильской, впоследствии Одесской, области. А учиться перевелся в Белгород-Днестровское педагогическое училище, которое окончил в 1948 году. Вполне уместен вопрос: почему родители отца переехали на постоянное место жительства из Казахстана в Бессарабию? Отмечу, что руководство страны после освобождения Бессарабии направляло туда для укрепления советской власти проверенные и надежные кадры. А мой дед Василий Андреевич Рипенко в Первую мировую войну и в Великую Отечественную войну воевал в этих местах, знал особенности менталитета местного населения, был членом партии, фельдшером по образованию. Кроме того, дед после ранения по состоянию здоровья подлежал увольнению из рядов Красной Армии. Не исключено, что эти обстоятельства учитывались при принятии решения на направление деда для дальнейшей работы в Бессарабию.