Я могла легко представить, что происходит за толстыми стенами нашего дома в любое время. Например, в то утро, когда мы с Черновыми ехали за цветами для именинницы, в доме уже стоял дым коромыслом. В духовке допекался пирог. Моя мама, как называет ее Кира – «Лидуся», вместе с мамой Ксюшки, тетей Таней, украшали салаты и накрывали на стол. Папа чистил во дворе выпавший за ночь снег, а Кира делала последние замечания и сдувала последние пылинки с мебели.

– Горины не звонили? – спросила она как бы между прочим.

– Куда они денутся, твои Горины, – отмахнулась мама, – приедут. Когда им звонить? У Ромы бизнес, у Эллы – фитнес, а у Ники – университет. Или, как они теперь говорят, – универ.

– Я бы сказала по-другому, – уточнила мамина подруга Таня. – У Ромы – любовница, у Эллы – любовник, а у Ники – ночные клубы.

– Лидуся, где ты брала семгу? – Кира повела носом и насторожилась.

– В супермаркете.

– Я так и знала! Я же говорила тебе, что рыбу надо брать только в «Океане». И только в четверг! Я, девочки, не интересуюсь личной жизнью старших Гориных, – без перехода заявила Кира и с недоверием пожевала кусочек семги. – Но меня тревожит Ника. У нее столько пропусков!

– Мам, тебя это волнует? – пожала плечами Лидуся. – Не бери в голову.

– Но ведь Роман платит такие деньги за ее обучение! А я вчера глянула в окно во время третьей пары, подъезжает крутая машина, иномарка, из нее выпархивает Никуша – и цок-цок в университет. Я посмотрела расписание – так и есть, пришла к концу занятий.

– Вам-то о чем переживать, Кира Георгиевна, – усмехнулась Таня. – Им нужен диплом, они его получат.

– Но ведь Рома сказал: присматривайте тут, Кира Георгиевна, за моей Никушей. Он потом с меня спросит. И вообще, я не согласна с тем, как они ее воспитывают. Зачем машину такой молоденькой подарили? Зачем так много позволяют?

– Поздно воспитывать, – подала голос Лидуся. – Воспитали уж и тебя не спросили.

– Как это не спросили? Спросили, – не уступала Кира. – Пока Ника маленькая была, сколько я с ней дополнительно занималась? Они тогда к моим советам прислушивались.

– Вот благодаря твоим стараниям она школу и закончила. Надеются, что и в институте проблем не будет, опять же благодаря тебе, – сказала Лидуся, поливая рыбу маслом. – А ты им сейчас настроение испортишь. В конце концов – кто они тебе? Ника – не внучка. Рома – не сын. Всего лишь ученик.

– Любимый ученик, – напомнила Таня.

– Учеников, как и детей, не делю на любимых и не любимых, – произнесла Кира. – Кто прибился под крыло, тех и пригрела.

– Это уж точно! – подхватила Таня. – Сама с детства под вашим крылом греюсь, теперь вот и Ксюха туда же.

– Что еще старухе надо? – притворно вздохнула Кира.

Конечно же, мама Лидуся и тетя Таня дружно возмутились – старуха? Какая уж тут старуха, если в курсе всех дел, если и маникюр, и причесочка, все честь по чести…

– И к счастью – голова ясная, – согласилась Кира. – В моем возрасте это важнее всего. Нынешних студентов в кулаке надо держать. Наглые и шустрые. Историю за предмет не считают.

– Ты бы на сегодняшних школьников посмотрела, мам, – вставила Лидуся. Мама работает завучем в том самом лицее, где совсем недавно работала и я. Она не знает своего счастья и только приблизительно представляет, что такое дети интерната…

Когда обсудили отсутствующих Гориных, с прогулки вернулись Лена с Кирюшей.

Лена – моя тетка, младшая мамина сестра. Ей 35 лет, и она одна воспитывает сына, инвалида Кирюшу. Они принесли первый Кирин букет – любимые ее гвоздики.

– Поздравляю тебя, бабуля… – стесняясь, как пятилетний ребенок, протяжно, чуть нараспев произнес Кирюша и протянул букет.