Слишком чужой, чтобы быть заметным.

Закончив курить, Крысолов аккуратно выколотил трубку, продул мундштук и уложил все обратно в мешок, затем достал дудочку, тоже довольно длинную. Внимательно осмотрев немудреный инструмент, Крысолов осторожно извлек несколько пробных нот. Рядом тотчас же остановился ребенок.

– Откуда вы всегда беретесь? – нахмурился Крысолов. – Как из-под земли вырос! Иди, я не стану играть для тебя.

Мальчик лет пяти, толстый, надутый, хотел, наверное, что-то возразить, но не успел собраться с мыслями. Вернулась потерявшая его на миг из поля зрения мать, крепко встряхнула и потащила за собой.

– Разве ты не видишь, что это плохой дядя?!

Малыш покорно переставлял ноги, однако упорно выворачивал голову, стараясь хорошенько рассмотреть плохого дядю. Глаза уже блестели от первых слез. Наконец пара скрылась за углом здания.

– Чувствуют… – проворчал Крысолов и дунул еще несколько раз. – Чувствуют лакомство, хотят.

Несмотря на яркое солнце, на высоком лбу не выступило ни капли пота. Звуки вылетали один за другим, поначалу никак не связанные между собой, но постепенно они сливались в единую мелодию с землей и огнем, водой и воздухом. Вышедший из подъезда пожилой мужчина вдруг поежился, словно от холода, глянул на небо и вернулся назад, громко хлопнув дверью.

– Счастье еще, что здесь мало детишек! – хмыкнул довольный собой Крысолов. Он быстро нашел необходимые созвучия. – Но где мало детей, мало и крыс, так уж заведено.

Он легко поднялся и уверенно зашагал по незнакомой земле. Навстречу попалась женщина, смуглая, высокая, с короткими волосами, в светлом комбинезоне. Крысолов на ходу приподнял шляпу – ровно настолько, чтобы из тени на миг показались светло-серые глаза. Женщина отчего-то вздрогнула, отшатнулась. Когда он прошел, она мельком оглянулась, поправляя прическу.

– Шляпа… Какая странная шляпа.

Да уж, в Москве давно не видели таких шляп. Остроконечная зеленая, с широкими мягкими полями. Тулью перехватывал тонкий коричневый ремешок, из-за которого торчал ослепительно зеленый цветок. Таких не бывает.

– Это Живец.

– Молодец, Живец… Знаю, что было весело.

– И сейчас нескучно. Что у тебя?

– Примерно так же. Встретимся как в позапрошлый раз, с поправкой на один и половину. Время восемь.

Дмитрий разорвал связь, аккуратно опустил трубку в приемное окошко автомата. Тот, за несколько секунд сняв плату, выплюнул личную карту. У обычных людей такая штука одна на всю жизнь, а вот у Дмитрия их целая пачка.

Отойдя от автомата, он стянул с головы сложенную из газеты шапочку, надежно прикрывшую лицо от видеокамеры. Вряд ли полиция обратит внимание на звонок, таких каждый день бывает полно. Наркоманы договариваются со своими дилерами, собираются на совещания сетевые пираты, хакеры. Впрочем, ищет его скорее всего вовсе не полиция, и этой картой лучше без необходимости больше не пользоваться.

В позапрошлый раз они со Снежинкой встречались на стоянке возле гипермаркета в Звенигороде, а теперь, значит, следует искать на пятьсот метров севернее. «Время восемь» настанет всего через час, пора отправляться.

По дороге, в Экспрессе, Дмитрий осторожно разглядывал попутчиков. Самые обычные люди, в основном пожилые, как и большинство населения города. Прежде никто не вызвал бы у Живца подозрений, но теперь следовало быть особенно осторожным. Вот совсем древняя старушка в темных очках, беседуя с кем-то по браслету, смотрит чуть левее Дмитрия, прямо на его толстого соседа. Тот нервничает, поправляет волосы, а старушка будто и не замечает. Куда же она смотрит на самом деле?