Рорк поставил чашку, подошел к Еве, обхватил ее руками и прижался лбом к ее лбу.

– Сделаю все, что смогу.

– Знаешь, я все думаю… Взять нас с тобой, у нас детство было такое, что врагу не пожелаешь. Жестокость, издевательство, унижение, побои, ненависть. А у этих детей было нормальное детство. Каким оно должно быть в идеальном мире: теплый дом, любящие родители…

– Мы выжили, – закончил он ее мысль, – а они нет. За исключением той, что сейчас внизу.

– Она этого никогда не забудет. Но я хочу, чтобы она знала: люди, которые сделали это, заперты в камере. Это все, что я могу для нее сделать. – Ева высвободилась. – Поэтому мне надо приступить к работе.

Первым делом она связалась с Фини, начальником Отдела электронного сыска. Он появился на экране ее видеотелефона: жесткие рыжеватые вихры, тронутые сединой, лицо с глубокими морщинами, мятая рубашка.

Ева порадовалась, что недавно предпринятая его женой попытка вырядить его в малиновые пиджаки с яркими галстуками всплыла брюхом вверх.

– Слышал о деле Свишеров? – без предисловий спросила она.

– Двое детей. – Лицо добродушного бассета окаменело. – Как только узнал, отправился на место сам. У меня там целая команда трудится над блоками связи и электроникой. В охранной системе я копаюсь сам.

– Люблю получать самое лучшее. Что можешь сказать?

– Хорошая, добротная, надежная домашняя система. Можно сказать, первоклассная. Обойти ее было непросто. Тут потребовалось классное ноу-хау. Камера слежения заблокирована в час пятьдесят восемь. Дистанционный пульт с вторичной функцией, потому что система дублировалась вспомогательным механизмом. – Он подергал себя за ухо, считывая данные со второго экрана. – Когда визуальное наблюдение отключается, вспомогательная система активируется через десять секунд. Сигналы тревоги и в доме, и в охранном центре. Связь была заблокирована.

– Они знали систему.

– О да, они знали систему. Блокировали камеру слежения, сигнал тревоги на замках, детектор движения. Я тебе дам точную оценку, но пока предварительно: проникновение через десять минут после того, как вырубили камеру, через четыре минуты после блокировки вспомогательной системы.

– Десять минут? Неплохо. Значит, они были уверены, что система не подаст сигнал на пульт управления, что вспомогательная система не сработает. Четыре минуты прошло после того, как они вырубили вторую систему. Неужели они такие ловкачи?

– Такие. Они работали быстро.

– Они знали код?

– Этого я тебе пока сказать не могу. – Фини поднял ко рту кружку с надписью «МОЯ», сделанной ярко-красной краской. – Либо знали, либо у них была суперклассная система взлома. Что ж это делается, Даллас? Детишек убивают в собственных постелях! Куда катится мир?

– Он всегда был таким. Мне нужны все звонки, входящие и исходящие. Все диски с записями слежения.

– Получишь. Я брошу на это все силы. Да у меня внуки такого возраста, сохрани их бог. Все, что скажешь, считай, что оно у тебя уже есть.

– Спасибо. – Ее глаза подозрительно сощурились, когда он снова отхлебнул из кружки. – Это настоящий кофе?

Фини заморгал и отодвинул кружку, чтобы ее не было видно на экране.

– А что?

– У тебя на лице написано. По глазам вижу.

– Ну, допустим. И что?

– Где ты его взял?

Даже на видеоэкране с малым обзором ей было видно, как он ерзает.

– Ну, может, я заглянул к тебе в кабинет, хотел сообщить новые данные, а тебя там не было. У тебя там этого кофе навалом. Ну и что, если я налил себе одну вшивую кружку? Не понимаю, чего ты так жмешься, когда у тебя…

– Может, ты еще чем-нибудь угостился у меня в кабинете? Чем-нибудь сладким, например?