Руди еще раз назвал причину своего прихода и замолчал. Я смотрел на него, и он казался мне человеком, пребывающим в состоянии внутреннего экстаза или блаженства, которое было настолько полным, что ему трудно было даже говорить. Для меня так и осталось неясным, принял Махарадж его объяснение или нет, но затем вопрос задала женщина, пришедшая вместе с Руди.

И Махарадж ответил ей так:

– Спроси об этом позже у своего друга. Он джняни. Он даст тебе правильный ответ. А пока храни молчание. Я хочу говорить с ним.

Именно в этот момент я понял, что Махарадж считал этого человека реализовавшим Атман. Затем Руди попросил Махараджа дать ему совет относительно того, что ему следует делать по возвращении в Канаду. Я думал, что в подобной ситуации для ученика вполне естественно задать гуру такой вопрос, однако у Махараджа это не встретило одобрения:

– Как ты можешь спрашивать меня о таких вещах, пребывая в Атмане? Разве ты не знаешь, что у тебя нет никакого выбора в том, что тебе следует и чего не следует делать?

Руди молчал. У меня было чувство, что Махарадж пытается спровоцировать его на ссору или спор, а Руди отказывается глотать наживку.

В какой-то момент Махарадж спросил его:

– Ты наблюдал свою собственную смерть?

И Руди ответил:

– Нет.

Затем Махарадж прочел мини-лекцию о том, насколько важным является свидетельствование собственной смерти для того, чтобы состоялась полная реализация Атмана. Он сказал, что подобное с ним произошло после того, как он решил, что полностью реализовал Атман, и уже только после переживания смерти он понял, что этот процесс был необходим для достижения окончательного освобождения.

Надеюсь, что кто-нибудь записал этот диалог на пленку, поскольку сейчас мне приходится полагаться только на свою память о событиях двадцатипятилетней давности. Наверное, упомянутый аспект – важнейшая часть опыта Махараджа и его учения, но при этом я никогда не слышал, чтобы он еще когда-нибудь о нем упоминал. Я также не встречал упоминания об этом ни в одной из его книг.

Махарадж продолжал внушать Руди, насколько важно стать свидетелем собственной смерти, но Руди только молчал и блаженно улыбался. Он отказывался защищаться и отказывался отвечать на провокации. Так или иначе, но я не думаю, что он вообще был в состоянии вступить в спор и поддерживать его. Каким бы ни было его состояние, оно поглощало все его внимание. Я чувствовал, что ему было трудно произносить даже короткие фразы.

Наконец, Руди спросил:

– Почему вы так обеспокоены тем, чего не существует?

Я решил, что он имеет в виду нереальность смерти и, таким образом, не видит смысла в спорах об этом.

Махарадж рассмеялся, принял его ответ и перестал его донимать.

– У тебя когда-нибудь еще был такой учитель, как я? – с нажимом спросил Махарадж, усмехаясь.

– Нет, – ответил Руди, – а у вас был когда-нибудь такой ученик, как я?

Они оба рассмеялись, и на этом диалог закончился. Я ничего не знаю о том, что стало с Руди. Он уехал, и больше я о нем не слышал. Как принято говорить в завершение сказок, наверное, с тех пор он жил счастливо.

Гарриет: Вы говорите, что Махарадж никогда не посещал других учителей, поскольку у него больше не было никаких сомнений. А говорил ли он что-нибудь о других учителях, высказывал свое мнение о них?

Дэвид: Похоже, ему нравился Дж. Кришнамурти. По-видимому, много лет назад он видел Кришнамурти на улицах Бомбея. Не думаю, что Кришнамурти обратил на него внимание. С тех пор Махарадж всегда хорошо о нем отзывался и даже советовал людям посещать его. Однажды Махарадж устроил себе выходной и сказал, чтобы все шли слушать Кришнамурти вместо него. Думаю, это свидетельствует о том, что он высоко его ценил.