Эта подвеска передавалась из поколения в поколение в семье Тарасовых с тысячи девятьсот семнадцатого года. Никто не знал, откуда она взялась, а сам Иван Тарасов, красавец-красногвардеец и участник штурма Зимнего дворца, предпочитал об этом не рассказывать. Рассказал лишь на смертном одре о подвеске самой Екатерины Второй, которую он спас от загребущих рук солдат во время штурма Зимнего. В бреду высохший и безумный Иван постоянно твердил о проклятии, тяготеющем над красивой вещицей, и умолял родных вернуть подвеску обратно в Зимний дворец. Слова Тарасова списали на обычный бред и очень скоро подвеска стала передаваться по наследству, пока не очутилась в руках Агафьи Тарасовой. Перед смертью убеленная сединами старушка тоже говорила о каком-то проклятии и умоляла сына передать подвеску в музей Зимнего дворца. Ожидаемо, что подвеска теперь оказалась в руках Егора Тарасова, мелкого торгаша, держащего в Москве несколько ларьков и маленький вещевой рынок.

Однако очень скоро его пути пересеклись с еще одним бизнесменом. Владленом Сорокиным. Результатом этого пересечения стала пропажа и Егора, и подвески, которая все это время хранилась в резной деревянной шкатулке дома. Правда Егор нашелся весной в подмосковном лесу. Вернее, нашлось его подтаявшее тело. Расследование ничего не дало и безутешная Лена, дочь Егора и внучка бабки Агафьи, нет-нет да вспоминала о пропавшей подвеске и словах отца, сказанных перед его исчезновением. «Права была мама. Нехороший это камень. Не место ему здесь». Поэтому, как только новость об аукционе разлетелась по Москве, где жила Лена, она сразу же узнала и подвеску, и бизнесмена Сорокина, о котором вскользь упоминал отец. Однако на слова Лены обратили внимание только в газете, да и то, только ради того, чтобы хоть как-то привлечь внимание к аукциону. Сам господин Сорокин на все обвинения грозно топорщил усы и показывал журналистам расписку, оставленную Егором Сорокиным, где говорилось о том, что подвеска передается в дар владельцу сей расписки. Глядя в блестящие от слез глаза Владлена Сорокина, говорившего о дружбе с покойным Егором, даже самое черствое сердце вздрагивало и все обвинения отметались прочь. Не верила крокодильим слезам только Лена, обивая пороги типографий и охотно давая интервью любому желающему.

Пусть Ян и не верил в эту историю, но что-то кольнуло сердце. Перечитав заметку несколько раз, он вспомнил об украденном перстне деда, о собственном бессилии, когда пытался добиться справедливости, о гневе, горевшем в груди. Что-то подсказывало Яну, что бизнесмен Сорокин темнит и не рассказывает всей правды, и в этом Ян решил убедиться лично. Обращаться к друзьям он не стал, решив, что сам со всем справится.

Для начала Ян нашел адрес, где проживал Сорокин. Это удалось сделать легко при помощи обычных поисковых систем. А затем в дело вступили специальные навыки. Яну не составило труда узнать провайдера, к которому был подключен дом, и влезть в сеть. Подобные задачки он щелкал, как орешки, вместе с Ra1no и Celestial, соревнуясь, кто взломает больше частных сетей за час. А вот там уже нашлось много интересного.

Оказалось, что уважаемый бизнесмен Владлен Сорокин очень сентиментальный человек, который хранит на своем компьютере множество интересных фотографий. Пароль к этому архиву Ян подобрал быстро, а потом похолодел, разглядывая снимки, на которых бизнесмен тычет пистолетом в стоящих на коленях людей и задорно улыбается. Нашлись там и другие, более страшные фотографии. Ян понял, что зря сомневался в правдивости слов Лены Тарасовой. Владлен Сорокин и правда был чудовищем. Чудовищем, которое необходимо наказать.