После ухода адвоката Алексей отправился на кухню, приготовил себе кофе и вернулся в кабинет. Детектив действительно часто называл его офисом, поскольку там он принимал клиентов, там же работал над делами, с которыми к нему обращались. На самом деле кабинет этот находился в просторной трехкомнатной квартире на Смоленке, которую Алексей унаследовал от родителей, а те от своих родителей, «красной профессуры». Слово «унаследовал», конечно, не совсем точно: при советской власти жилье, не являясь собственностью проживавших в нем граждан, переходило не по наследству, а к тем, кто был в нем прописан. Разумеется, бабушка с дедушкой прописали там своего ребенка, а тот – сына Алешу. Последний приватизировал квартиру после перестройки.

Всю свою жизнь он прожил здесь, и лишь когда у них с Александрой родились двойняшки, они купили новое жилье в зеленой зоне Москвы, подальше от пыли и шума Садового кольца[2]. Но со своим «родовым гнездом» Кисанов расставаться не захотел: с ним связаны дорогие сердцу воспоминания. Да и центр Москвы весьма удобен: клиент всегда может достаточно быстро добраться с любой окраины города. Кроме того, с тех пор как Алексей начал частную практику (еще холостяком), – он выделил одну из комнат ассистенту. Первым был Ванек, а сейчас там обитал сменивший его Игорь. Отнюдь не потому, что ему негде жить, – у него имелся весьма состоятельный папа, талантливый ученый, сумевший выгодно продать свои изобретения, и у папы – весьма просторное жилье в престижной новостройке в центре Москвы. Однако Игорю нравилось жить у детектива.

А детективу нравился его старый кабинет. Это было самое лучшее место для интеллектуальной работы. Там, казалось, даже стены научились размышлять, – все-таки три поколения работников умственного труда прожили в них. И никакой «офис» не нужен!

Хотя, надо признать, в одном Аркадий Васильевич – так звали адвоката – прав: ремонт хоть и делался года… хм, четыре, что ли, назад, но без претензий. Без всякого «евро», под которым вообще непонятно что подразумевается. Будто существует единая страна «Европа», и там у всех одинаковый вкус и стиль. Что никак не соответствовало реальности, поскольку вкус, условно говоря, обитателей Германии не таков, как у французов, а у итальянцев не таков, как у шведов. «Евроремонт» придумали, без сомнения, доморощенные пиарщики из среды тружеников ремонтного фронта, набившихся в денежную Москву со всех окраин бывшего Союза, чьи познания о «Европе» складывались в лучшем случае на отдыхе в Турции…

Алексей пристроил чашку с кофе возле компьютера на огромном письменном столе, еще бабушко-дедушкином. Своими размерами он напоминал палубу корабля, сходство нарушала лишь инкрустированная столешница. Алексей этим столом чрезвычайно дорожил и ни за какие коврижки не променял бы его на современный, будь он хоть в сто раз функциональнее.

Отодвинув клавиатуру в сторону, Кисанов раскрыл папку адвоката и принялся перебирать страницы уголовного дела. Что ж, придется признать, что краткое резюме Аркадия Васильевича было точным. И это огорчало. Поскольку никакой зацепки оно не содержало.

Итак, Ася искренне убеждена в своей невиновности. Но из этого еще не следует, что она невиновна. Она не способна поднять руку на живое существо, как пишет в письме, сомнений нет. Но никто не может поручиться за себя в измененном состоянии сознания. А вдруг в нем человеку видятся не живые существа, а, к примеру, механические крысы? Шутка, конечно… Насчет крыс. На самом деле могут привидеться и крокодилы. Или еще какие твари. А человек давай отбиваться от них чем попало… Мешком для йоги, к примеру.