Я опустилась на стул и потёрла переносицу. Вот же ж… Конечно, я про неё слышала, и даже слушала, более того – заслушивалась её песнями. А вот так, без грима и сценического костюма, не признала. Неудобно-то как!

– Жаль, что она больше не выступает, – вздохнул Игорь.

– Ей её первый запретил, – машинально ответила, но, натолкнувшись на полный непонимания взгляд, пояснила. – Когда она прибыла в Союз из системы Серого Тумана, её приписали к первому, раскрученному продюсеру, и он очень быстро сделал из Дельфины, то есть, Дельфинары, звезду. Но потом он переуступил свои права на неё другому первому, мультимиллионеру, известному своей страстью к искусству. Насколько я знаю, он коллекционирует талантливых третьих, и, так как считает, что слава идёт им во вред, а попросту не даёт ему самому наслаждаться их талантами в любое время, то он держит их при себе и не выпускает к общественности. Как-то так, – пожала я плечами и занялась текущей работой.

Игорь, взъерошив волосы, скрылся во второй комнатке, пробормотав под нос что-то неразборчивое.

Вечером я на скорую руку сообразила запеканку, в которой Игорь, против обыкновения, вяло ковырял вилкой. У меня самой не было настроения, никак не шёл из головы разговор с отцом. Я вздохнула и покосилась на третьего.

Вот о чём он, интересно, думает? Сперва днём набросился на меня с упрёками, потом весь светился, когда получил автограф Дельфинары, дрожащими руками унёс и припрятал куда-то «сокровище». Может, переживает, что недостаточно хорошее впечатление на неё произвёл?

Хотя она сама ведёт себя совершенно по-простому, не думаю, что из-за пары фраз стоит переживать. Внутри странным клубком переплелись смешанные чувства. С одной стороны, мне была симпатична улыбчивая молодая женщина с кудряшками и мелодичным голосом, с другой – почему-то совершено не хотелось, чтобы она снова приходила в магазин.

Я вздохнула. Надо бы Марине отчёт подготовить и заполнить заявку на обучение вождению на транспортном средстве следующей категории, но руки не хотели отпускать тёплые бока чашки, и я продолжала сидеть, уставившись на медленный танец чаинок в стакане.

– Юлия, – в полголоса окликнул меня Игорь.

– М? – отозвалась я и снова вздохнула, невольно ожидая какую-нибудь пакость. День сегодня такой, наверное.

– Юлия, я не знал, как об этом сказать, но... – Игорь замялся, а я подняла на него взгляд, чувствуя, как сердце ухнуло куда-то в пятки.

Сейчас он скажет, что не желает больше быть моим третьим, и собирается написать заявление о смене покровителя. Или уже написал, как положено, десять дней назад, и завтра утром я проснусь в пустой квартире. А иначе как объяснить, что он ведёт себя так отстранённо? Ледяные пальцы пробрались в душу. Вероятно, увидев что-то на моём застывшем лице, Игорь набрал побольше воздуха и быстро закончил:

– Робот, который на тебя… На вас напал, он не был неисправен.

Я выдохнула и отодвинула кружку, надеясь, что третий не заметил, как сильно я её до того сжимала. Медленно, словно сквозь вязкий тягучий кисель, до меня доходил смысл сказанного. Игорь не уходит. Он остаётся, и, похоже, и не планировал менять первого. Действительно, в таком случае мне бы сразу пришло уведомление. Всего-то напавший на меня робот…

– Что значит – он не был неисправен?! – я подскочила со своего места, опрокинув стул. От грохота Игорь поморщился, недовольно покосился на упавший предмет мебели, явно сдерживаясь, чтобы сейчас же не кинуться его поднимать, и терпеливо пояснил:

– Робот действовал согласно заложенной в него программы, никаких сбоев не было. Его специально направили на тебя.