Кот мяукнул. На фоне угрюмого леса он выглядел очень одиноко.

Я подошел к нему ближе, медленно коснулся гладкой шерсти, потрепал кота за башкой. Он чуть съежился, но не убежал.

– Ладно, приятель, я тебя не арестовывать приехал, – сказал я. – В самом деле поговорить надо.

Кот оторвал от земли передние лапы, словно вскакивал после отжимания. За несколько мгновений он сузился, одновременно приобретая человеческий облик. Передо мной возник молодой парень с лицом студента, случайно взорвавшего химлабораторию вместе со всеми журналами и любимым креслом декана.

Зато одет он был очень похоже на меня – куртка с длинными полами, по дизайну напоминавшая мой плащ, качественные темные брюки и начищенные туфли. Даже серебряная пряжка на ремне была точь-в-точь.

– Повезло тебе с костюмом, – заметил я. – Даже не знал, что у тебя в прошлом такие были.

– Я больше не меняю костюмы рандомно после перекидывания, – сказал Клумси. – После того, как прошел через все шмотки, которые носил, уже могу сам выбирать себе вид.

– Даже не знаю, с кого ты содрал свой текущий имидж. Но одобряю, у него явно есть стиль.

Клумси покраснел так, что заметь его сейчас Сумрак – немедленно наделил бы полномочиями полной луны.

– Что ж ты натворил, кот? – вымолвил я. – У меня к тебе столько вопросов, да и не только у меня. Но думаю, что тебе и так есть что мне сказать.

Клумси кивнул – быстро, совсем по-кошачьи. Теперь мне надо будет перенимать у него детали имиджа, а то совсем медленный стал.

– Должен заметить, ты очень грамотно расставил следы, – сказал я. – Умело выстроил цепочку улик, чтобы по ним на тебя вышел только я. Зато в остальном ты такой улей разворотил, что можно и не пытаться запихать мед заново. Просто скажи, где эликсир, который ты украл. Все мои дальнейшие действия будут зависеть от твоего ответа.

– У меня его нет, – сказал Клумси.

– Понятно, – произнес я, чувствуя, как рушатся мои последние надежды на простое решение вопроса. – Тогда тебе придется многое объяснить. И лучше сделать это прямо сейчас. Передо мной.

Клумси долго смотрел в сторону. Не похоже, чтобы из него рвались страстные откровения. Он ждал, что нам с ним надо просто встретиться, а там я снова возьму в руки инициативу, даже не имея представления о том, что происходит. Если и так, то это был очень дурной план. Или же он забыл, что в прошлый раз так многие погибли.

– Знаешь, – сказал он, – в эти три года я много где побывал. Как-то напился на квартирнике, вышел полежать на крыше и задумался над одной штукой. В Севастополь нас отправили десятерых, а вернулись пятеро. У Лины с Морозко все хорошо. Ты повысил уровень и стал авторитетом в своем Дозоре. С Ведой я не говорил, но слышал, что в Чите теперь стало мало происшествий. А себе я места найти не сумел. Мотался по всей стране туда-сюда, тыкался в каждую щель, к любому костру. И меня отовсюду гнали. Знаешь, как оно бывает – типа смешной такой кот, чудо Сумрака. На первый раз все хотят погладить кота. Ведь так смешно засунуть ему в пасть пачку корма и смотреть, как он таращится. Детям Иных поспать на таком – и вовсе сказка. Потом это надоедает, и кот получает ногой под зад.

– Из этого следует далекоидущий вывод?

– Не так далеко. Я не должен был выжить в Севастополе.

– Клумси, – сказал я. – Ты на той крыше перепил просроченной сметаны. Это обычная депрессия. Для всех нас, кто сумел выбраться, это стало лучшим исходом. Ты же не ожидал, что тебя немедленно возьмут в Дозор?

– Ожидал, – произнес Клумси с напором. – Тот длиннющий день был моим самым счастливым в жизни. Знаешь почему? Потому что я целый день провел в Дозоре! В самом настоящем севастопольском Дозоре, собрать который помогали Завулон, Гесер и Надя Городецкая! Все, что отличало меня от других оборотней, там пригодилось! Я расследовал и анализировал, преследовал и спасал, собирал ценные данные и сражался, рвал и кусал, был рядом и помогал, чем мог, я даже мотоцикл Веды вытащил с четвертого слоя Сумрака! Ты не представляешь, сколько раз мне это потом снилось! Я все еще чувствую по рту вкус кожаной рукоятки «Ямахи» и оленьих рогов, вижу синеву в реке, и мне хочется царапать ее когтями. Вся жизнь до того дня была одним сплошным тупым мяуканьем у окна, сквозь которое я мечтал увидеть хоть кого-то, кто откроет форточку и позволит мне поохотиться рядом. А никто не позвал.