Та Сафира задыхалась от страха, едва не теряя сознание, а я, лежа на кровати, погруженная в ее воспоминания, пыталась разжать стиснутые зубы и глотнуть воздуха, наполненного запахом свечей и горящих в камине дров. И вырвать себя из чужих кошмаров, но никак не выходило…

Десятки безликих силуэтов вокруг: челядь, рыцари и самые богатые вилланы Хемвиля – явились засвидетельствовать следующий брак наследницы поместья. Лорд Револейский, стоящий рядом, выглядел не лучшим образом: бледен и покрыт испариной. Полученная накануне рана доставляет ему массу хлопот, а мне – злобную мстительную радость, еще и потому, что рассказать о ранении он никому не может. Вдруг грант Сэбиан Керо передумает брать в жены буйную сумасшедшую? Тогда чудесный «божественный» план родственничка-опекуна по захвату наследства Дернейских рухнет в одночасье. А я… я застыла до полной неподвижности, до спазма в горле. Но это к лучшему, потому что открыть рот означает приговорить себя к сожжению. Проходимец Хасин непременно выполнит угрозу. Ведь ему все равно, каким образом захватить мое наследство. Но молчание – это тоже смерть, только души. Медленная и не менее мучительная, чем на костре.

Из лихорадочных раздумий вырвал голос священника, объявившего меня супругой… дракана. Две огромные смуглые руки с когтями, которые будут калечить мое тело, обхватили кисть. Надели на палец кольцо и защелкнули на запястье браслет. Едва слышный щелчок отозвался в моих ушах, словно грохот засовов на клетке в подвале замка, и угрожающим эхом разнесся до самых потаенных уголков души. Дальше я в ужасе, не в силах пальцем пошевелить, наблюдала, как дракан когтем порезал свою ладонь, а затем, заставив вскрикнуть, – мою. Соединил наши руки, смешивая кровь, тягуче запел…

«Проклятый, проклятый, проклятый… – все внутри меня кричало от омерзения, – проклятый темный, черный маг!»

Запястье горело под браслетом, будто я уже на костре, а металл побелел, навечно смыкая края, становясь монолитным и буквально сплавляясь с моей кожей. Черный колдун, проклятый дракан и моя погибель…

– Теперь мы связаны, Сафира! – Надо мной раздался глухой ненавистный голос. Темный коготь коснулся кольца на моем пальце. – Это моя душа, она привязана к тебе. Пока ты жива, для меня не будет другой женщины. – Затем, скользнув когтем по цепочке, скрепляющей два украшения, указал на браслет и прошептал на ухо, обдавая кожу горячим дыханием, лишь чудом не заставив меня отскочить в сторону от отвращения: – А этот браслет теперь крепко держит твою душу в моих объятиях, и для тебя не будет другого мужчины.

Я больше не могла сдерживаться, и маленькая девочка во мне зашептала, мысленно отстраняясь от всего: «Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу…» Так легче выжить, так проще пережить.

Мою руку отпустили с неохотой, так и не дождавшись ни одного слова в ответ. Я резко отшатнулась в сторону, не посмев поднять глаза на нового мужа, чтобы как следует разглядеть. Внутреннее, свихнувшееся и запуганное «я» видело не то темную, смертельно опасную фигуру, не то черную каменную статую, которая грозила задавить без сожалений, без раздумий. И тьма накатывала волнами, заставляя задыхаться от безысходности и отчаяния: выхода больше нет, выбора нет, а свобода, поманив призрачным крылом, растворилась в небытии…

Я проиграла все и окончательно! Прости, мама, я подвела тебя, не исполнила твою мечту. Хемвиль никогда не будет моим. Твоя смерть была совершенно напрасной. Как и мои мучения!

«Прости, прости, прости…» – невольно шептали мои губы, а сознание мучительно выпутывалось из чужих липучих, словно паутина, сумерек.