Ни грамма спиртного – глотнём на поминках,
Не все мы вернёмся, такая уж доля.
Мы – люди живые, и смерть – не картинка,
Но надо прорваться сквозь минное поле.
Никто, кроме нас. По местам! Заводи!»
И ротный пошёл, как сказал, впереди.
На смерть медсестры
Неуступчива, непорочна…
С райских кущей штабного тыла
В пекло боя, в отместку, срочно
К нам в окопы её скатило.
Но и здесь она, как и всюду —
Честь и нежность в сыром бушлате.
Мне б на мушку того иуду,
Что пытался подол задрать ей.
Огрубевшие, мы любили
В ней и мать, и дитя родное.
Артогнём нас вчера накрыли,
И не стало сестрицы Зои.
Бесприказны и беспощадны,
Мы рванули в ночи на фрицев.
Били молча. Жестоко. Жадно.
Всех, не могших бежать и скрыться.
Такова была наша тризна,
В гневе с боем те пушки взявших.
Может, вспомнишь ты, Мать-Отчизна,
Дочерей твоих, в битвах павших.
1964
Ночная атака
Спать пора – лопочет перепёлка,
Зёрна сна рассыпав по земле.
И луна изогнутой иголкой
К горизонту падает во мгле.
Тишина над строчками окопов,
Что войной начерчены в степи.
Спит в довольстве сытая Европа,
Азия встревоженная спит.
Здесь на грань вселенского раздела
Уложили нас, как верных псов.
Пули жаждут впиться в наше тело,
Вороньё слетелось из лесов.
Напряглись до боли наши шеи,
Все желанья смысла лишены.
«Ну, вперёд», – и молча из траншеи
Встали мы по зову старшины.
Мы, бойцы, вчерашние мальчишки.
Нам пройти бы этот турникет.
Встречно хлещут яростные вспышки
Под зонтами взвившихся ракет.
И теперь за той чертою страшной,
Где пощады нет и нет оков,
Только бы дожить до рукопашной.
Только бы дорваться до штыков.
А в ночи умолкла перепёлка,
Провалилась в бездну тишина.
Корчится от пули и осколка
В людях воплощённая война.
1977
Лозунг
Один, затерянный в сраженьях,
Забыв домашних дней порог,
С войсками шёл из окруженья
В пыли просёлочных дорог.
Сквозь пеплом траурные сёла
С пустыми кольцами кошар,
Над гладью песенного Псёла,
Где, отразясь, шумел пожар.
А в поле скорбном шорох зёрен
Из перезревших колосков,
Крестьянин, скошенный под корень,
С кровавой пеной у висков.
И над живыми запах трупный,
И чёрной тучей вороньё.
Шагала смерть походкой крупной,
Справляя празднество своё.
Висело солнце жгущей блёсной,
А зной, как «юнкерс», был жесток…
Эвакуантов стон колёсный
Волной катился на восток.
С верстою каждой зрело горе,
Вскипал народный гнев свинцом,
Людей штормующее море
Вставало к западу лицом.
Вставала Русь, как встарь – гигантом:
Три поколенья вышли в бой,
И «Смерть немецким оккупантам»
Я вынес в юность за собой.
1956
Возвращение
Пять лет назад… На пальчиках чернила,
Ещё шпаргалки в книжках меж страницами,
И были так испуганны и милы
Глаза под распушёнными ресницами.
А в суете перонных разговоров
Горело наше время безвозвратное…
Пять лет боёв (со смертью жутких споров)!
И к прошлым дням листание обратное.
И билась кровь по-юному тревожно,
Как будто вновь бегу свиданьем к школьнице,
Но мысли шли как лани осторожно,
Готовые к любым засадам вольности.
Всплывал вокзал неоновой подковой,
Огнями букв и лепкою увенчанный,
И, детство слив с порою взросло-новой,
Ты шла ко мне не девочкой, а женщиной.
Покойный шаг и глаз открытых свечи.
И пусть толпой придвинуты вплотную мы,
Ты руки положила мне на плечи
И наградила верность поцелуями.
1949
Лариса Егорова
Егорова Лариса Альбертовна родилась в 1953 г. в Москве. Член Союза писателей России с 2014 года. Секретарь Совета литераторов Москвы и Московской области. Издано три книги: «Прожитые годы», «Деревья разговаривают вслух», «Крик души моей». Печаталась в польском альманахе «Современные русские поэты» в 2014 г. Издавалась во многих альманахах Москвы, Московской области, Украины и Смоленска. Переведена на польский, французский, испанский языки.