Мне стало холодно, а ведь вечер был теплый. Но я как-то дрожал изнутри. Я невольно сел на порог двери и обхватил коленки. Может быть, чтобы согреться или чтобы унять дрожь в теле.

В конце переулка я увидел Джавада: он приехал на своем мотоцикле, усталый весь и растрепанный. Я еле встал на ноги. Подойдя ко мне, он без предисловий заявил:

– Иди домой, Саид. Чего ты тут торчишь?

– Я должен быть здесь, – возразил я. – Я назначен ответственным!

А он с горькой усмешкой спросил:

– Ответственным за что, Саид? Свадьба закончилась. Поздно уже.

– Я вижу, что гости разошлись, – ответил я. – Но, по крайней мере, невеста-то с женихом здесь? Основное – невеста и жених.

– А их тоже нет, – ответил он. – Невесту-то украли.

– Кто? – удивился я. – Семья жениха?

– Нет, – ответил он. – Если бы они…

И Джавад вдруг заплакал.

– Так кто ее увел? – недоумевал я.

– Был сговор, – ответил он. – Те самые, кому заплатили, чтобы они следили за порядком, потом получили еще больше, чтобы не следить ни за чем.

– Но я же здесь дежурил! – воскликнул я. – Как же они уехали?

– А задняя-то дверь! – Джавад продолжал плакать. – Берегись задней двери, Саид…

И тут Джавад прочел в моем лице гневную решимость. А мы с ним понимали друг друга без слов. И, чтобы сбить меня с моего решения, он сказал:

– Не сходи с ума, Саид! Бесполезно это.

– То есть что же, сидеть сложа руки? – спросил я. – Ничего не делать?

– Поедем ко мне домой, – предложил он. – Вместе посидим и погорюем.

– Лучше ты погорюешь на моей могиле, – сказал я.

– Не делай этого, Саид, – не сдавался он. – Придет время, и мы еще пригодимся.

– Если мы на что-то сгодимся, – ответил я, – то вот это оно и есть. А если нет, то уже ни на что не годны будем.

Вначале у меня не было цели убить пятнадцать человек. Я предполагал ограничиться теми пятью-шестью, кого я видел этим вечером и кто, очевидно, участвовал в сговоре. Но каждый из них в тот самый момент, когда чувствовал горячим виском холод моего кольта, давал адрес вышестоящей личности, замешанной в заговоре.

И я дошел до цифры «пятнадцать», когда меня арестовали.

Справедливости ради скажу, что сработали они быстро. Только-только я начал постигать всю механику этого дела, получил в руки главные ниточки, выходил на центр этого заговора, и тут меня безосновательно и незаконно задержали и еще более безосновательно и незаконно взяли Джавада и осталъных ребят, которых в тот вечер не пустили на свадьбу.

И вот я теперь, в конце моей жизни, имею два последних желания. Желания, которые имеет право высказать любой приговоренный к смерти. Первая моя просьба: освободить всех остальных парней и поверить тому, что они не играли никакой роли в том, что сделал я.

И вторая просьба: выпустить меня отсюда на один-два дня, чтобы я довел до конца свою работу – потом я вернусь сам, и меня могут казнить, сколько их душе угодно.

Несправедливо ведь приговаривать человека к смерти за незаконченную работу.

Поистине мое присутствие в вашем искреннем и приятном обществе внушает мне чувство гордости и благополучия.

В то время, как за этими стенами хаос и разруха достигли невероятных размеров, здесь, в теплой, дружеской атмосфере, чувствуешь, что такое настоящая общественная безопасность.

Я благодарен вам, искренне благодарен за то, что ввели меня в ваш круг и что с помощью различных инструментов пригласили меня на это заседание.

…Прежде чем ответить на этот вопрос, разрешите выразить надежду, что присутствующие здесь друзья сделают из этих предисловий вывод о моей более чем обычной скромности и в своих газетах отметят такое мое выдающееся качество, как полное смирение.