Спустя несколько дней Марина готовилась к переезду. Вся небольшая квартира была заставлена сумками, тюками и коробками. Глядя на эти нагромождения, Оля язвила, что тягать все это они с мамой будут неделю, не меньше.

– Нет, дорогая моя, переехать нам надо максимум за два дня! – отвечала ей Марина, а сама про себя тоже ужасалась, что ей с хрупкой дочкой придется поработать грузчиками и качками-тяжеловесами.

Но что поделать, как оказалось, помощь в этом буквально нелегком деле им никто оказать не мог. На Олега надежды, конечно, теперь не было никакой. За эти дни он звонил пару раз, был явно нетрезв, обвинял Марину в малодушии и скупости, угрожал, что вычеркнет ее из своей жизни, если она ради него не возьмет кредит. Почему-то какая-то надежда в душе Марины тлела, что когда он протрезвеет, то все еще может вернуться на круги своя, а может, даже изменится к лучшему. А разум все же подсказывал ей, что надеяться здесь не на что. Но после того, что он выкинул сегодня, Марина сама его вычеркнула из своей жизни. А в его-то она и не была никогда прописана, это стало понятно окончательно.

Но Олег, наверное, не был бы самим собой, если бы не отличился дополнительно.

Марина и Эрнест Петрович наводили порядок в торговом зале магазина, когда заявился Олег. Вроде и трезвый уже был, а вел себя отвратительно. В этот момент хозяин как раз ушел за чем-то в свой кабинет. С высокомерным видом незваный гость огляделся вокруг и заприметил коробку недалеко от выхода. Коробка не была закрыта. Из нее торчали какие-то вазочки и статуэтки, а также корешки старых книг.

– Марина, смотри, ты так себя ведешь, не хочешь мне помочь, а я к тебе даже на работу пришел!

– Какой ты молодец! – съязвила она.

– Я-то молодец, так и ты побудь молодцом. Марина, мое благополучие – в твоих руках!

– Это как это? – спросила Марина, протирая полки стеллажа.

– Марина, не дури, тебе всего-то надо взять кредит! Прямо сегодня! Тянуть больше нельзя!

– А почему ты сам его не возьмешь?

– Ну, понимаешь, я не могу. У меня с работой не ладится в последнее время, вряд ли мне дадут.

Марине на мгновение стало жалко Олега, но она вовремя одернула себя.

– Олег, у меня нынче дочь поступает в вуз, ты же знаешь, расходов выше крыши, выпускной и все дела. Не могу я.

– Тебе какой-то ненужный выпускной дороже моей жизни?

– Это он тебе ненужный, потому что не твой! А почему Оля должна лишаться возможности торжественно отметить с одноклассниками это важное событие? Из-за того, что какой-то абсолютно чужой человек залез в долги?

– Значит, я тебе чужой?

– Давай не будем здесь скандал устраивать, я тебя прошу.

– Просит она! А то, что я тебя прошу, тебя не волнует? Чужой, да?

– Для Оли – да. Я мечтала еще даже совсем недавно, чтобы ты стал ей отцом, старшим товарищем, опорой, но ты сам этого ведь не хочешь! Зачем тебе обуза в виде семьи? Ты желаешь лишь того, чтобы тебя самого содержали! И еще финты такие выкидываешь! Как ты мог задолжать восемьсот тысяч?! Куда ты их дел?

– Я уже говорил, что это не твое дело.

– То есть я должна взять кредит на не свое дело?

– Ты должна взять кредит для меня, для того, кого ты любишь, кто к тебе хорошо относится! Больше ты никому не нужна, посмотри на себя! Не девочка уж давно!

– Олег, я не пойму, ты надеешься, что если будешь меня оскорблять, то я тут же метнусь за займом для тебя, такого драгоценного и всем нужного?

– Драгоценного, говоришь? Ну-ну! – Олег пришел в ярость от неповиновения Марины. Он был уверен, что если она его увидит, то ее сердце не сможет ему отказать. И его проблемы будут решены, потому что у него получится переложить их на ее женские, а главное, чужие плечи, на которых и так лежит масса забот. Ну, подумаешь, еще и кредит добавится неизвестно за что.