15. Я всеми силами стараюсь избегать ошибок и забывчивости.
16. Я ставлю перед собой цель избегать фильмов и передач со сценами насилия.
17. Я чувствую повышенную нервозность, когда вокруг меня происходит слишком много событий.
18. Сильный голод вызывает у меня острую реакцию, мешает сосредоточиться, влияет на настроение.
19. Перемены в жизни становятся для меня сильной встряской.
20. Я наслаждаюсь, замечая нежные и утонченные запахи, вкусы, звуки, произведения искусства.
21. Одна из главных моих целей – организовать свою жизнь так, чтобы избегать потрясений и ситуаций, лишающих меня душевного равновесия.
22. Когда мне приходится конкурировать с кем-либо или выполнять задание под надзором, я так нервничаю и дрожу, что демонстрирую результаты намного ниже обычных.
23. Когда я был ребенком, родители и учителя считали меня впечатлительным, чувствительным или застенчивым.
Если вы ответили «да» в 12 и более случаях, скорее всего, вы сверхчувствительны.
Но, откровенно говоря, не существует настолько точных психологических тестов, чтобы на их основании строить свою жизнь. Если для вас верны только один-два пункта, но при этом для вас они чрезвычайно верны, вы тоже с полным правом можете называть себя сверхчувствительным человеком.
Читайте дальше, и, если вы узнаете себя в подробном описании сверхчувствительного человека в первой же главе, считайте себя таковым. Дальнейшие главы помогут вам лучше понять себя и научиться процветать в нынешнем мире, не склонном к сверхчувствительности.
Глава 1
Факты о сверхчувствительности
(Ошибочное) чувство ущербности
Из этой главы вы узнаете основные факты о своей характерной особенности, а также о том, как она отличает вас от других людей. Кроме того, вы обнаружите в себе и другие унаследованные свойства личности и узнаете, какое отношение к вам распространено в обществе. Но сначала познакомьтесь с Кристен.
Она считала себя ненормальной
В моем исследовании СЧЛ беседа с Кристен стала 23-й. Кристен – студентка колледжа, интеллектуалка с ясными глазами. Но почти с самого начала нашей беседы у нее вдруг задрожал голос.
– Извините, – прошептала она, – но на самом деле я записалась на собеседование, чтобы встретиться с вами – вы ведь психолог, а мне надо поговорить с кем-нибудь, кто сможет определить… – У нее сорвался голос. – Я ненормальная?
Я с сочувствием взглянула на нее. Кристен явно была в отчаянии, но ничто из сказанного ею не давало повода заподозрить у нее хоть какую-нибудь душевную болезнь. Впрочем, в то время я уже иначе прислушивалась к таким людям, как Кристен.
Она предприняла еще одну попытку объясниться, словно боясь дать мне время на ответ:
– Я чувствую себя совсем не такой, как все. И всегда чувствовала. Не хочу сказать, что… то есть наша семья была прекрасной, мое детство – почти идеальным, пока я не начала ходить в детский сад. Правда, мама говорит, что я всегда была угрюмым ребенком…
Она перевела дыхание. Я сказала ей что-то ободряющее, и ее словно прорвало:
– А в детском саду я всего боялась. Даже занятий музыкой. Когда раздавали кастрюли и сковородки, по которым надо было колотить, я зажимала уши руками и плакала.
Она отвернулась, в ее глазах блеснули слезы.
– В начальных классах я всегда была в числе учительских любимчиков. Но меня называли чудачкой.
Эти «чудачества» привели к тому, что Кристен пришлось проходить утомительные медицинские и психологические обследования. Сначала – на умственную отсталость. В результате ее записали в программу для одаренных детей, что меня ничуть не удивило.