Доехали быстро. Он расплачивается, вылезаем.
А теперь – к квартирке Катарины. Расположенной тоже в отельчике. Женском.
И то, что по дороге его видит местная вахтёрша – очень даже хорошо. Меня она, понятное дело, не замечает.
Не замечает меня и Катарина, когда Жак стучится к ней в номер, и она открывает. Ничего такого не подозревая. А зря!
Потому что ведомый моим напарничком, да и мной, озверевший Жак вдруг накидывается на неё с остервенением, рвёт на даме халатик, и срывает трусики…
Даже не захлопнув входную дверь.
То, что происходит потом, описывать смысла нет – сцены изнасилования есть почти в каждом дешёвом боевичке. Чтоб потом оправдать «естественное» желание главного героя отомстить обидчику (Обидчикам!) своей девушки…
На крики и вопли, которые Жак просто игнорирует, сбегается, ясное дело, половина обитательниц этажа! И вахтёрша. Кто-то умный вызывает полицию. Но вразумить Жака, или помочь соседке никто из женщин почему-то не торопится. Хорошо хоть, меня они не видят в упор.
Впрочем, как и три усталых и мрачных полицейских, которые прибывают буквально через пару-тройку минут. Жан ещё даже «закончить дело» не успел.
Его снимают с девушки, и уводят, заковав в наручники.
Ну вот. В ближайшие пять-шесть лет Жаку придётся рассматривать стены тюремной камеры. Пусть и белённые. Но уж никак не шкалы и циферблаты приборов в диспетчерской. И вообще: о карьере учёного он теперь может забыть!
Вы скажете – слишком жестоко?!
Ну, это смотря на чей взгляд. А если бы всё произошло так, как этот мстительный, но не занимавшийся в университете американским футболом, хилый гад планировал, мне до конца моей жизни светило только заведение для даунов и калек, и кормление с ложечки и питьё из бутылочки… И то – если б выжил. Магниты-то у БАК – мощные.
Рыдающая Катарина одевается – её тоже забирают в участок. Для дачи показаний. Соседки выражают ей своё «глубочайшее» сочувствие, и наилучшие пожелания.
Но я-то вижу. Теперь – вижу.
Собственно, я и раньше подозревал, что все бабы – стервы. Не имеющие настоящих подруг, а только – конкурентки друг другу. В борьбе за «элитного» самца. Пусть и на подсознательном уровне. Да и на сознательном: вижу я, что примерно треть из сбежавшихся на шум десяти незамужних женщин и девушек про себя злорадствуют: так тебе, сучка излишне красивая, и надо! Теперь тебе и твоим перспективам – хана! На изнасилованную ни один уважающий себя неженатый учёный не посмотрит! А, значит, и нам может чего – а вернее, кого! – перепасть…
Остаться в квартире дамы – не проблема. Да и кстати это мне: уж если где и будут меня искать спохватившиеся козлы из госпиталя и нашего института – так здесь в последнюю очередь! Так что ложусь себе, скинув только туфли, на кровать. И позволяю себе (И напарнику!) расслабиться и заснуть.
А то денёк выдался уж больно хлопотный.
Просыпаемся от щелчка замка – ага, вернулась моя Катарина!
И не было её всего два с половиной часа. А время – к обеду.
Меня выглядящая расстроенной и подавленной девушка по-прежнему (Уж мы постарались!) не видит, да и хорошо. Потому что первым делом она торопливо скидывает с себя всю одежду, и делает то, о чём явно всё это время мечтала: лезет в душ!
Чтоб смыть с себя всю ту грязь, которую она на себе ощущает!
Неторопливо раздеваюсь и сам. Захожу. И пусть она меня и не видит, зато уж спинку помыть – с нашим большим удовольствием! Вот ведь странные создания эти женщины!
Она абсолютно органично и естественно воспринимает мочалку, заботливо и нежно трущие её роскошное – хотя и не такое пикантное, как у Анны! – тело. Нет: Катарина – дама крупная и породистая. Стопроцентная скандинавка. Ростом почти с меня. Да и весит, наверное, под шестьдесят. А Анна – пятьдесят. Но зачем я буду сравнивать их внешность?! Тем более, что всё это восхитительное и податливое тело я уже облапал и огладил со всех сторон. Возбудился, понятное дело.