В это время Локи, где бы он там ни был, внезапно подпрыгнул, хватаясь за свою задницу – ожоги перешли туда, как маленький привет от меня.

– И вот здесь, – мой почитатель опустил голову и взглянул к себе на грудь.

Я положила туда ладони. Было приятно прикоснуться к нему, ощутить теплую гладкую кожу, крепкие мышцы, и меня наполнило сладкое волнение. Весь его облик дышал молодой мужской силой, и я так же могу не откликнуться на нее, как сухая солома не может не откликнуться огню.

Разговаривая с ним, я немного изменила свой облик. Будь я смертной, мне бы сейчас дали лет семнадцать-восемнадцать. Светлые волосы, голубые с бирюзовым отливом глаза, немного вздернутый нос, золотистые брови, золотистые веснушки на носу и на щеках. Приглушив божественный огонь в глазах, я сделала взгляд спокойным, внимательным и приветливым. Именно такую деву – юную и красивую, заботливую и дружелюбную, мудрую и ласковую – видит в мечтах всякий молодой воин, но лишь самым избранным эта мечта является наяву.

– Ну что, уже не болит?

– Кожа – нет. А сердце… теперь болит еще сильнее.

Он накрыл мои руки своими, не сводя изумленных и восторженных глаз с моего лица, и от острого, пристального взгляда его суровых глаз меня пронизал чувственный трепет. Это был тот самый взгляд мужчины, что внушает женщине и страх перед его мощью, и сладкое желание покориться ей – то божественное желание, что продолжает жизнь на земле в ее лучших образцах. Он был полон мужской силы и мог служить безупречным ее воплощением. Мало что в мире может порадовать меня больше, чем встреча с таким человеком – моя стихия откликается этой силе, как вода откликается блеском солнечному лучу. И, как вода под солнцем, моя душа заискрилась счастьем.

– Кто ты, госпожа? – хрипло от волнения прошептал он; я всем существом ощущала горячее биение его сердца. – Фрейя послала тебя… ко мне?

– Ну конечно! – Я подняла лицо и улыбнулась, глядя в его суровые, потрясенные глаза. От непривычного восторга они казались растерянными.

– На земле не может быть таких… ты так молода и уже так искусна… в целительстве… Я не раз бывал ранен, но ни разу не встречал таких, кто может исцелить боль… прикосновением… взглядом… Или ты моя спе-диса, и боги послали тебя мне на помощь?

Я провела рукой по выпуклым мышцам его груди и правда заметила несколько уже заживших шрамов.

– Кто же ты такой?

– Я – Од, мой отец – Торстейн, конунг гаутов. Я собираюсь в новый поход. Завтра мы будем приносить жертвы Одину, Тору, Тюру и Ньёрду, чтобы послали нам хорошую погоду на море, легкий путь и удачу в бою, а сегодня я хотел наедине поговорить с Фрейей… Все мои победы я посвящаю ей, ей отдаю лучшее из добычи. У меня с прошлого похода осталась еще одна вещь, самая лучшая. Я хотел отдать ее сразу после похода, но моя мать просила меня оставить это для свадебного дара. Я было ее послушался, но теперь подумал – если я погибну в этом походе, пусть лучше этот дар достанется той…

Он кивнул на жертвенник. Я обернулась и увидела то, что не заметила раньше. Там лежало золотое ожерелье невероятно тонкой работы. Его составляли два золотым обруча, расположенных один над другим, а пространство между ними было заполнено тоже золотым сквозным узором. В самой середине сидел, скрестив ноги, какой-то мужчина с длинными волосами и бородой, а по сторонам от него люди с волчьими головами боролись с драконами. Золотые фигурки были усажены небольшими камешками бирюзы, а по обручам, обрамляя фигурки сверху и снизу, шли два ряда мелких гранатов, будто капли крови.