Запах чёрного хлеба яростным ветром ворвался в моё сознание. Так мог пахнуть лишь один человек. Моя камеристка. Уже довольно немолодая женщина, которую ко мне приставила ещё матушка. И я не пожелала менять её, когда тётя предложила это сделать.

– Вам нужно привести себя в порядок. Я сейчас же приготовлю ванну. И поесть. Вам непременно нужно поесть. Пойдёмте, леди.

– Благодарю, – облегченно выдохнула я. – Мейта, а где все? Почему так темно и пусто?

– Здесь теперь всегда так будет… Пока Вы не вернёте магию, – горестно выдохнула камеристка, глядя на мои руки. – Пойдёмте, леди, пойдёмте миленькая! Уж я-то знала, что Вы скоро придёте. И платья Вам собрала… Ни одной Вашей вещички не отдала. Уж будьте уверены!

Так под её уговоры я и ступила на лестницу. Я знала, что Мейта сначала повздыхает, скажет о самом важном на её взгляд и только потом пустится в объяснения. А важным для неё всегда был мой внешний вид и всё, что связано с моими личными вещами.

– Благодарю, Мейта, ты самая лучшая камеристка во всем Ордаре! – оказавшись на пороге своей комнаты, выдохнула я и тихо призналась: – Я не знаю, как буду без тебя.

Эти слова дались легко. Ещё несколько дней назад я и не помышляла о подобном. А сейчас видела, что по-настоящему близкими мне людьми были совсем не те, кто имел одну со мной кровь.

– Леди Эстель, да я с Вами пойду! Ни за что не брошу! – горячо воскликнула камеристка, шокировав меня своим заявлением. – Я и герцогинюшке обещала, что ни за что с Вами не расстанусь. Век свой подле Вас доживать стану! Только не прогоняйте уж, леди Эстель!

– Мейта…

– Уж не гоните, леди!.. Понимаю, что здесь Вам никак не остаться. Так я не боюсь! Я за своей леди и в пустыню пойду, и к драконам! Не могу я Вас бросить! Кем хотите буду, только не прогоняйте…

Я даже не заметила, как мы не только вошли в мои покои, но и как меня усадили в кресло. Мейта, удостоверившись, что я расслабилась и не собираюсь вставать, юркнула в ванную, где тотчас включила воду. Я знала, что она добавит хвойный экстракт, взобьёт пену и обязательно выставит шампунь, который я очень любила в детстве. И пусть сейчас я не пользовалась таким, но у нас давно повелось – в минуту сильнейших волнений камеристка возвращала меня в те дни, когда матушка сама купала меня. Мейта словно бы воссоздавала то, что делала моя мама.

И это работало. Я действительно успокаивалась.

Внезапно в голову пришла мысль, которая меня напугала. А так ли отличалась я от толпы, что встречала меня на улице? Я ведь заботу Мейты воспринимала как должное. И когда замуж собиралась, а следовательно, и переезжать, вообще о ней и её судьбе не думала. Полагала, что Мейта останется с родственниками. Так чем же я лучше них?

Дура влюблённая! Всё одним мигом позабыла!

– Ванная готова, леди, – Мейта появилась как нельзя вовремя. – Я приготовлю одежду, а Вы полежите в воде, расслабьтесь.

– Спасибо, – в который раз выдохнула я и последовала за камеристкой.

Не сопротивлялась, когда с меня сняли лохмотья, расплели волосы и уложили так, чтобы я не легла на них, всё-таки они были очень длинными. Я почти и не заметила, как Мейта вышла. Погрузилась в воду и закрыла глаза.

Уже лёжа в пене и вдыхая хвойный аромат, почувствовала, как меня настигла мигрень. Кратковременная, точечная. Сначала я застонала и буквально ушла под воду, но головная боль быстро прошла, а вот на смену ей пришло странное видение.

Вот я стою за тяжёлой портьерой в малой зале. На мне траурное платье. Я стою, не шелохнувшись, не желая, чтобы меня кто-то увидел. Словно бы чего-то жду…