Длинные черные ресницы, кажется, вот-вот осыпятся от туши, ярко-алые румяна на щеках придают лицу чахоточный вид. А губы. Это же суккуб на охоте. Бордовый цвет губной помады в сочетании с красными румянами. Б-р-р-р… Боже, кто ж себя так уродует-то? Больше на шлюху похожа, чем на женщину. И одета не понятно во что. Были бы мы на Земле, я бы сказала, что на ней латекс, настолько она обтянута. Да, выпирает все, что можно и нельзя, но смотрится отвратительно. Женщина смотрела на нас с жадным любопытством. Ее синие глаза буквально сканировали нас с Леонардом, отмечая каждый жест, каждый взгляд, каждое движение. Похоже, нам не повезло нарваться на первую сплетницу столицы.

— Благодарю, графиня, — вежливо откликнулся Леонард, — мы с невестой тоже рады встретить вас. Не правда ли, опера Альфредо Лассо невероятно музыкальна?

Э… Что? Как опера может быть музыкальной? Я явно чего-то не понимаю в этой жизни…

— О, да, — между тем закатила глаза графиня, — говорят, на этот раз в зале будет присутствовать сам Альфредо. Ах, он такой душка!

Они с Леонардом обменялись еще парой фраз, и мы наконец-то отправились дальше.

— Графиня Линда найр Мосская, — негромко заметил Леонард, когда мы отошли на приличное расстояние, — любимица императрицы, тупая как пробка, но зато невероятный источник сплетен. Знает буквально все обо всех. А то, что не знает, всегда готова выдумать.

Я с трудом сдержала рвавшуюся наружу ухмылку. Какая исчерпывающая характеристика.

— Ваша светлость, какая неожиданная встреча, — еще один аристократ буквально перегородил нам дорогу.

Высокий широкоплечий шатен с синими глазами, он был одет, как и Леонард, в камзол, только странного оранжевого цвета. И штаны, и туфли тоже были оранжевыми. А сам шатен смотрел на нас с Леонардом вызывающе, как будто говорил: «Ну попробуйте что-то мне сказать. Я лучше вас знаю, что выгляжу фриком, но это только моя проблема».

 — Барон, — вежливо кивнул Леонард, — вот уж действительно неожиданная встреча. Не думал, что вы в столице.

Глаза барона недовольно сверкнули. Странная реакция. Да и вообще, похоже было, что эти двое сильно недолюбливали друг друга.

 — Ах, ваша светлость, — возможной ссоре не дало разгореться новое лицо. Невысокая пышнотелая матрона в темно-сером платье, полностью закрытой, без алейшего намека на украшения, появилась словно из-под земли и присела в реверансе перед Леонардом, — как я рада встретить вас и вашу невесту. Сегодня невероятно интересное представление, надеюсь, вы насладитесь им в полной мере.

Она говорила, говорила, говорила, вместе со словами ненавязчиво оттесняя барона от нас. Он, как ни странно, подчинился, поджал губы и удалился.

— Его тетка, графина найр Гонарская, — сообщил Леонард, когда мы наконец-то остались в одиночестве.

— А сам он кто? — поинтересовалась я.

— Наглый неприятный тип, недавно прибывший откуда-то из провинции, — пожал плечами Леонард и кивнул в сторону зала. — Пойдем. Скоро должно начаться представление.  

Мы направились к своим местам. Оказалось, что Леонард, как особа, приближенная к императору, имеет здесь свою ложу. Там мы и уселись.

Небольшая, но на первый взгляд уютная, ложа располагалась так, что из нее можно было наблюдать практически за любым действием, происходившим на сцене.

Я опустилась в удобное кресло, откинулась на спинку,

Имя режиссера, Альфредо Лассо, поставившего оперу, считалось скандальным. Он то оголял ноги своим актерам прямо до середины бедра, то заставлял их произносить со сцены «крайне неприличные слова, которые мужчины используют исключительно в своем кругу», то утверждал, что в его постановках поднимаются острые социальные проблемы, тогда как все аристократическое общество было уверено, что ничего, кроме попытки эпатировать, там нет.