— Но Дмитрий Егорович будет очень зол, если вы уедете тайком с месье де Ламазье, — заметила Софья тихо, чуть опуская глаза.

— А откуда он узнает?

— Но как же? — попыталась возразить Софья.

— Да вот так! — выпалила Елена возбужденно. — Я уже все придумала. И как уехать в Париж незамеченной, и как гнев батюшки не вызвать.

— Да?

— Батюшка-то сказал, что не сможет сопровождать меня в эту грузинскую Имеретию сам, ибо вот-вот должен заступить на новую должность, которую ему пожаловал император Александр Павлович. Сейчас батюшке необходимо находиться в столице. Оттого он не увидит — в Грузию я поеду или еще куда. А я отправлюсь с Шарлем в Париж.

— Но ваш батюшка непременно узнает обо всем, и будет сильный скандал,— попыталась образумить Бутурлину Софья.

— Не будет никакого скандала. Поскольку батюшка будет думать, что я уехала к князю в Грузию. Но вместо меня в эту проклятую Имеретию поедет другая девица.

— Другая девица? И кто же она? — удивленно спросила Софья, ощущая, что вся эта история ей не по душе.

— Ты…

— Я? — опешила Софья и испуганно воззрилась на графиню.

— Да. Вот смотри, как я всё замечательно придумала, — начала Елена и уже тише добавила: — Из усадьбы мы с тобой уедем вместе. Отец сказал, что даст мне в сопровождение роту гвардейцев, человек десять-двенадцать. Правда, ещё поверенный батюшки поедет, но на его счет я тоже все придумала, чтобы он молчал, дам ему денег. Едва покинем Петербург, мы разделимся. Я уеду с Шарлем, он будет ждать меня в одной из придорожных гостиниц. А ты отправишься дальше. Возьмем с собой только одну сенную девку, она с тобой и останется дальше, как горничная. Она будет обо всём молчать, я уже ей приказала. Гвардейцы меня в лицо не знают, потому ты сразу же будешь называться моим именем, чтобы никто ничего не заподозрил. Приедешь в Грузию, выйдешь замуж под именем графини Бутурлиной, отец все нужные бумаги для венчания подготовит заранее. И всё. Через полгода или чуть раньше мы с тобой встретимся. Шарль написал, что за это время он сможет всё разрешить с наследством во Франции. А если раньше всё устроится, я отправлю тебе письмо. Ты разругаешься с князем и уедешь обратно в Россию. В Петербург мы вернёмся вместе. Я брошусь в ноги к батюшке и расскажу, как страдала в этой дикой Грузии. Представлю моего Шарля, ведь он к тому времени будет богат, уже получив наследство. Батюшка будет милостив и непременно даст согласие на наше венчание с Шарлем. А потом выпросит у императора развод с этим грузинским князьком и всё.

Софья с ужасом смотрела на Елену и ощущала, что вся эта затея с подставной невестой очень опасна. Если обман раскроется, им точно будет несдобровать. Может, Елену и не тронут, но ее, Софью, точно упекут в тюрьму за подлог. Если еще раньше за враньё не убьют в этой опасной Грузии, нравы там, насколько она знала, были жестокими и дикими.

— Я не буду врать всем, что я графиня. Это гнусно и не по совести, — нахмурившись, сказала Софья, не собираясь безропотно соглашаться на эту жуткую затею.

— Заткнись! — вспылила графиня, вскочив на ноги, отвесила Софье увесистую пощечину и процедила: — Мне наплевать на эти твои совести и понятия о чести. Опять строишь из себя благородную девицу? Ты моя горничная, нищая и вся в долгах! Потому будешь делать то, что я тебе велю, поняла?

Сглотнув горечь, Софья схватилась за горящую от пощечины щеку, пытаясь сдержаться. Ее положение было слишком зависимым от этих влиятельных людей, она это понимала.

— Но я не хочу ехать в Грузию. Это же край света, — пролепетала Софья горько, ища новый предлог, чтобы только не участвовать в этом гнусном фарсе. — Имеретию лишь недавно официально присоединили к нашей империи. О тех краях ходят жуткие страшные слухи. Что там убивают и режут людей прямо на дорогах. Я боюсь, барышня, — добавила с дрожью в голосе Софья.