– Разумеется, монна Валенсия.

Не успела Океания и слова сказать, как пять жирнющих и отвратительнейших пиявок с удовольствием присосались к ее лбу, щекам и подбородку.

Милая сестрица от ужаса не могла и слова сказать, только бешено вращала глазами. А, может быть, боялась, что какая-нибудь особо любопытная пиявочка проскользнет ей в рот.

– По вашему лицу я вижу, что вы, монна Шона, тоже желаете оздоровить свой цвет кожи? – ласково обратилась я к Топаз. – Вам бы не помешало.

– Ах, какая гадость… – простонала любовница Айзера, не сводя глаз с Океании. – Мне срочно надо в…

Она издала какие-то булькающие звуки и выбежала вон.

Тошнило Шону неприлично долго, зато из уборной она вернулась очень веселая и почему-то подмигнула Океании.

Впрочем, той было не до того. Брюгге пытался оторвать от ее лица пиявок, которые никак не желали покидать свои места.

– А-а-а, уберите от меня этих чудовищ! – не выдержала младшая сестрица и сорвалась в жуткий визг на такой высокой ноте, что Табита не выдержала и опрометью выскочила из комнаты.

Брюгге, наконец, удалось отодрать от нее пиявочек и бросить их обратно в бассейн.

– Боюсь, мои крошки сегодня устали, монна Валенсия, – с сожалением обратился ко мне женишок. – Но я обязательно познакомлю вас с ними в ближе в следующий свой визит.

– Почту за честь, – чуть поклонилась я.

На Океанию было забавно смотреть. Царапинка Табиты с ее лица, кстати, исчезла. Но оно приобрело какой-то землисто-зеленоватый цвет.

Маска фальшивой вежливости слетела с сестрички. Она смотрела на меня с такой дикой ненавистью, как будто хотела испепелить на месте.

В отличие от нее, Шона Топаз выглядела почему-то очень довольной. После инцидента с пиявочками вся компания пробыла от силы пять минут и очень живо откланялась.

Причем Океания даже кексы свои забрала!

Насвистывая, я поднялась в свою комнату за шляпкой и накидкой. Теперь уж никто не помешает мне как следует пошопиться!

На кровати сидела очень встревоженная принцесса кисё.

– Она здесь была.

– Кто?

– Эта белобрысая крысятина. Она лазила по твоим вещам! Чувствую ее запах, мускусом каким-то воняет.

– Та-а-а-к…

Теперь понятно, почему Топаз болталась где-то так долго.

Я опустилась на постель рядом с кисе и почесала ее за ушком, чтоб успокоиться.

Она стащила что-то из моей комнаты!

Вот сейчас бы догнать паршивку и оттаскать за волосы. Заставить признаться в воровстве и отобрать то, что она украла!

– Давай-давай-давай! – Табита вскочила, воинственно сверкая глазищами.

– Увы, нельзя, – я с сожалением покачала головой. – Нам нельзя устраивать такой громкий скандал перед выпуском журнала. Это может плохо сказаться на репутации. Черт, черт, черт! Что все-таки она украла?

Судя по всему, очень важную вещь!

Что же?

Давай-ка, Валюха, милая, подскажи, что это могло быть и насколько это опасно?

Но память Валенсии молчала.

17. ГЛАВА 17

Шона

Стоило им отделаться от господина Брюгге, Шона закружилась от радости.

– Наш план сработал! Слышишь, Ани? Я нашла его, я его нашла!

В руках платинововолосой появилась маленькая розовенькая книжечка, украшенная самодельными сердечками и цветами – личный дневник Валенсии Блуминг. Страницы дневника тоже были розовые, как показывал срез.

Вот только открыть его не представлялось возможным – дневник был заперт на замочек в форме сердечка.

– Но мы договаривались, что сестрица Валенсия отвлечется, когда Брюгге будет ставить ей своих пиявок! – заныла Океания.

– Получилось даже лучше – ведь она отвлеклась, когда этот старый идиот ставил пиявок ТЕБЕ! – захохотала платиновая блондинка. – Не волнуйся, дорогуша Ани, твоя жертва не была напрасной. Мне уже не терпится прочитать сокровенные мысли этой безмозглой девки! Даже интересно, достаточно ли она откровенна в своих мечтах в отношении Айзера?