- Да, Мариша была права, что сама решила переделать платье. У Ами так красиво никогда бы не получилось, - невольно отметила про себя работу швеи. Поправила белую атласную маску, прятавшую глаза, и пошла на звуки настраиваемого оркестра.

Сзади раздался цокот каблучков вперемешку с более тяжелыми мужскими шагами.

- Это кто, что за каланча? - интересовался тонкий девичий голосок.

- Какая-то королевская подстилка, которая не постеснялась приехать в его экипаже! - вторил ей еще более визгливый голос.

- Тише, девочки, вас же услышат! - осадил девиц ломающийся юношеский басок.

- А что? - фыркнула первая. - Ей правда глаза выколет?

Рига закаменела от обидных слов. Ей хотелось развернуться и сказать, что она не такая, что она здесь совершенно ни при чем. Но девушка посчитала, что это было бы полнейшей глупостью с ее стороны. Поэтому немного затормозила и глубоко втянула воздух. Смесь ромашки и жасмина. Запахи глупости и бравады. Девицы это все говорили не от большого ума. А Регина очень любила неприхотливые цветы с солнышком посредине. И ей всегда было обидно, что ромашковый запах передавал столь неприятную черту характера.

Ти Роуд повернулась вполоборота и небрежно бросила через плечо:

- А вам что, завидно? - с тем же независимым видом продолжила свой путь.

Попутчицы застыли, не ожидая отпора. И ей в спину донесся лишь сдавленный смешок сопровождавшего их молодого человека.

Коридор вывел ее в большой холл, где расторопные лакеи принимали верхнюю одежду у прибывших. Лейтенанту очень не хотелось расставаться с меховой накидкой, но и оставаться в ней было бы верхом неприличия. Она со вздохом отдала горжетку лакею, который выжидающе застыл рядом.

По обе стороны от дверей, ведущих в зал, располагались два зеркала. Они давали возможность дамам, да и некоторым особям мужского пола, озабоченным своим внешним видом, взглянуть на себя перед появлением в высочайшем обществе. Регина поспешила к одному из этих зеркал. Придирчиво осмотрела свое отражения, посчитав, что в общем-то выглядит неплохо. Разве только декольте низко обрезано, открывает слишком худые плечи и не слишком привлекательную грудь. Вдруг в зеркале увидела ехидное лицо одной из девиц, с которыми имела несчастье встретиться в коридоре. Та показала ей язык и скорчила неприятную гримасу. Рига такое стерпеть не могла и развернулась, чтобы ответить обидчице. И лишь в последний момент поняла, что мерзавка наступила ей на край шлейфа, и теперь половина оборки благополучно оторвалась от платья. Девица же, как ни в чем не бывало, надела на себя маску и, заломив руки, театрально произнесла:

- Ах, простите, так неловко вышло!

А бедная Регина совершенно растерялась и не знала, что делать дальше. Она повернулась спиной к зеркалу и поняла, что шлейф со стороны спины полностью оторван от платья, и на этом месте зияет огромная дыра. Потом фыркнула на саму себя, решительно оторвала оборку, полностью отделив его от платья, и злополучную полоску газа накинула на плечи, пряча то, что смущало ее более всего. Неожиданно ей стало комфортно и очень весело. В армии у женщин не было комплекса открытых ног. Бывало, в походных условиях приходилось и в туалет при мужчинах ходить, надеясь лишь на то, что те честно отвернутся или прикроют глаза. А голые лодыжки? Это же такая мелочь. А вот голыми плечами щеголять ей не доводилось. Форма всегда прятала их надежно. И сейчас, прикрыв их бывшей оборкой, она стала удивительно спокойна и почти счастлива. Более довольной ее мог сделать лишь момент, когда она со спокойной душой сможет покинуть это мероприятие.