Не помня, как сиганул через забор, оказался в соседской ограде. В несколько шагов преодолел расстояние до покосившегося трухлявого крыльца и через задымленные сени влетел в дом, в котором нихрена не было видно. Только было слышно, как где-то на полу кашляла девчонка, похоже, выплевывая последнее лёгкое.

Стараясь не дышать, нашёл красное кашляющее пятно у печки. Сгрёб одной рукой туловище, весом не тяжелее барана и вынес из дома.

Какого лешего она делала в доме? Костёр разводила?

- Ебанутая, блядь! – рявкнул я на неё в сердцах и поставил подальше от дома у забора, чтобы за ней хоть кот присмотрел, раз эта блогерша сама нихрена не соображает.

Спрятав нос в сгибе локтя, я вернулся в дом и попытался сообразить, какого хрена здесь происходит.

В печи вяло трещали дрова. Подойдя к ней ближе, понял, что эта курица растопила печь, не открыв заслонку.

Какой идиот доверил ей хату, не объяснив этих тонкостей?

Даже не так!

Какая идиотка едет жить в деревню и топит печь, на зная, этих тонкостей?

Открыл заслонку, приоткрыл поддувало, и тяга пошла. Печь перестала дымить в дом, а дрова в ней затрещали веселее.

Начав кашлять от дыма, которого всё-такт успел хапнуть, вышел из дома и обнаружил девицу на том же месте рядом с котом, куда я её поставил.

- Ты с головой дружишь, не? – воззрился я на неё сурово сверху вниз.

Стоит, глазами лупает, беззвучно плачет. Вся чумазая, сопли с сажей смешала, усы нарисовала.

- Я лишь хотела натопить в доме печь. Сегодня холодно, - произнесла она достаточно уверенным не писклявым, как у своих ровесниц, голосом. В глаза смотреть не спешила. Ставилась мне куда-то в грудак и строила дипломатическую морду.

- Заслонку открывать не учили, чтобы дым шёл в трубу, а не в хату?

- Заслонку? – нахмурила она тонкие бровки и соизволила поднять взгляд и заглянуть мне в глаза. – Какую заслонку? В бане у печки никаких заслонок не было, она так растопилась.

- Сравнила жопу с пальцем, - усмехнулся я едко и увидел абсолютное непонимание в серо-голубых глазах. - Буржуйка с нормальной кирпичной печью, - вздохнул я устало и почувствовал во рту горечь дыма.

Девчонка снова закашлялась, а затем, когда успокоилась, я увидел, как её потряхивает от холода. На улице ветер, на термометре, когда я проснулся было всего коло пяти градусов тепла. Естественно, что эта городская блогерша замёрзла, но вместе с тем даже похвально, что не стала ныть и не убежала в город поближе к теплу, а сама попыталась натопить печь.

- Пойдём ко мне, погреешься, - кивнул я в сторону своего дома.

- Спасибо, но я останусь у себя, - у неё уже зуб на зуб не попадал. – Сейчас в доме проветриться, и я пойду греться. Или в бане посижу.

- Кокетничать будешь с прыщавыми мальчиками. А хата твоя только к обеду нормально проветрится. И то вонять ещё неделю будет. Пошли ко мне, пока добрый. Погреешься и пожрёшь, - выронил я раздраженно и снял с себя джинсовку. Накинул её на дрожащие плечи, обнимающей себя девицы.

Увидев, что я остался по пояс голый, девчонка встрепенулась и, стянув с себя джинсовку, протянула мне её обратно.

- Холодно ведь! Зачем вы разделись? Заберите!

- Потому и разделся, что тебе холодно, - вернул я ей джинсовку. – Шевели калошами. Дубак на улице.

Я перемахнул в свой двор через забор и обернулся, увидев, что девчонка пыталась сделать то же самое, пока кот смотрел на неё, как этой зимой смотрел на чихуахуёвину, пытающуюся ему угрожать писклявым истеричным лаем.

- В обход иди. Через калитку, - бросил я ей, остановив неудачные потуги вскарабкаться на забор. – Я тебе открою.