Тем более, что на Севере учителей любили и ценили, каждому предлагались квартирка (небольшая, но своя!) и приятные подъёмные. Подружившись в школе, Офелия, Мария и Ирина решили иногда собираться вместе, по очереди у каждой, и ужинать. Сегодня была очередь Ирины угощать.

– Можно подумать, что тут без них не на кого смотреть, – Офелия отошла в кухню, там положила себе ужин и вернулась обратно. – Они из-за актировки застряли?

– Ну да, водила их привёз, а дальше сказал – поедут, как морозы спадут.

– Оно и понятно, – кивнула Ирина, – кому охота на тракте встать? Пална, ну ты её знаешь, она в общаге, которая «гостиница», подрабатывает, рассказала Сашке, а Сашка мне – мужики там прямо загляденье. Высокие, серьёзные… ужинать приходили в столовую, так никто водку не тронул. Непьющие, стало быть.

– Или после экспедиции не лезет, – хихикнула Офелия.

– Да ну тебя, тебе уже надо замуж смотреть, а ты всё смеёшься. Смотри, девкой останешься, – Машка передёрнула плечами.

– Да уж пока есть время, куда мне торопиться? – удивилась Офелия. – Мужик – дело нужное, но так, чтобы сердце к нему тянулось. А таких пока не встретилось.

– Какие твои годы, – отмахнулась Ирина. – Ладно, актировка завтра: хорошо, девки, хоть уроки не вести. Устала я от них – жуть!

– Всё равно придётся в школу тащиться, – Машка доела свою порцию рыбы с пюре и теперь, отставив тарелку, потягивала чай из большой пузатой кружки. К чаю она добавляла мёд, и его аромат наполнял уютом небольшую комнату.

Им повезло, что дом стоял близко к школе, и ему тоже досталось немного центрального водопровода и канализации – удобства, которыми не все могли похвастаться в Древово. Отопление тоже дотянули, но его не хватало в такие морозы, и потому в углу дышала жаром большая печь, кушающая дрова. Побелённый кирпич отдавал тепло щедро и очень охотно.

– Ну, в тишине поработать – это приятно, – Офелия, пропустившая обед из-за разборок девятиклассниц, которые выясняли отношения в коридоре школы, сейчас была готова, казалось, проглотить всё в один момент. Но решила не торопиться и потерпеть до дома: там оставались Машкины пирожки, и проще было бы повторить ужин ими. Если захочется.

– Конечно, приятно, – Машка зевнула. – Ладно, пойду тетради проверять.

Рыжая была учителем младших классов и учителем хорошим – дети её боготворили, но работать не любила. Хотя Офелия в чём-то её понимала: учить было интересно, а вести методическую работу, проверять тетради, заполнять журналы – нудная и скучная рутина, в которой не было места творчеству.

Офелия проводила Машку взглядом, посмотрела на Ирину, которая сразу же достала очередную книгу и положила на колени. Девушка некоторое время неспешно молча ела, наслаждаясь блаженной тишиной, а потом решилась отвлечь коллегу:

– Ириш, а ты не слышала, с чего вообще днём поднялся этот вой в коридоре? Они после моего урока начали орать и драться, я выбежала, после пришлось ещё к завучу идти, но… Я ничего не поняла.

– А? – Ирина подняла взгляд, некоторое время возвращалась из книги в реальность, потом кивнула, – так это рядом с твоим кабинетом было? Ну, там две оторвы, мне кажется, они и решили, что издеваться над слабыми – смешно. А Трошенко взяла и дала отпор. Это ещё вчера было. Сегодня, видимо, они продолжили разборки.

Офелия нахмурилась, потом вздохнула:

– У меня они Трошенко не задирали. Я не в курсе была. Завтра поспрашиваю…

– А тебе-то что? У них «классная» есть, пусть разбирается.

– А то, что травля в школе – это очень, очень плохо.

(«О-фе-лия! Да посмотрите на неё, тоже мне, интеллигенция! Сейчас посмотрим, сколько у неё этой интеллигентности!»)