- Мама! – София рухнула на колени перед матерью, поднимая на нее взгляд, полный боли и страха. Она смотрела на нее, как тогда – маленькая девочка – напуганная, одинокая, беззащитная. – Я умоляю тебя!!!

Женщина смерила дочку взглядом, которым вряд ли можно назвать материнским – уж слишком равнодушным он был.

- Перестань! – тихо, но это слово, подобно удару хлыста, послышалось Софии. Девушка обхватила себя за плечи, ища поддержки в самой себе. Анна Павловна сделала шаг назад. Затем, раздался ее голос:

- Вытри слезы, припудри носик и собери вещи, хотя я не сомневаюсь, что он купит тебе все.

- Мне не нужно все, - прохрипела София, поднимаясь на слабые ноги, - мне ничего не нужно от него.

Анна Павловна сдвинула брови на переносице.

- Я тебя не для того рожала и кормила 3 месяца грудью, мучаясь, страдая, чтобы ты потом выросла и принесла мне проблем! Неблагодарная! Собирайся. Потом еще спасибо скажешь мне.

Женщина, не в силах более смотреть на дочь (ох уж это чувство вины – в данном случае – заслуженное), вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

София заметалась по залу, пытаясь понять, что взять, что делать, как быть. Внезапно, ее взгляд зацепился за приоткрытое окно. Девушка подошла к нему. Глянула вниз – не так уж высоко. Но все равно, страшно, хоть и первый этаж, и дом уже такой низенький, старый же. Намного страшнее идти к нему – к этому мрачному, непонятному мужчине.

Усмиряя в себе тошнотворную волну страха и слабости, София открыла окно пошире. Медленно, все еще борясь сама с собой, забралась на пожелтевший от времени, подоконник, перевесила ноги. А затем, шумно вздохнув, зажмурила глаза. И … прыгнула.

5. ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

Острая боль пронзила правую лодыжку Софии, и девушка приглушенно – как она думала – вскрикнула. Она присела на корточки, пытаясь успокоить рвущиеся наружу рыдания – боль с каждой секундой усиливалась, пульсируя и разрывая то ли мышцы, то ли кость.

У Софии затуманился взор от подступивших к глазам слез. Девушка медленно встала и попыталась сделать шаг, и тут же застонала – ощущая усиление боли. Погруженная в эти чувства, София не обратила внимания, как к ней, со спины, подошел мужчина.

- Неплохая попытка, - раздался мужской голос, пропитанный цинизмом.

Девушка застыла на месте, обреченно прикрывая глаза. Она и подумать не могла, что мужчина не только выйдет из дома, но и обогнет его. Что же теперь будет? Боль и страх окутали Софию. Захотелось к маме – чтобы пожалела, помогла унять эти чувства (будто так когда-то было). Но яркое осознание, что мать все решила за  нее, что отдала ее этому мужчине, пронзило девушку, отрезвляя и принося с собой горечь.

Теплые, жесткие пальцы сомкнулись на локте Софии. Послышался властный голос:

- А теперь, когда ты сделала все, что могла и твоя совесть успокоилась, идем.

Девушка вскинула голову и посмотрела прямо на мужчину – ее глаза, такого непонятного оттенка: смесь насыщенного серого и синего – совсем как океан перед штормом, были полны боли.

- Моя совесть вряд ли когда-нибудь успокоится, - сдавленным голосом отозвалась София.

- Я как-нибудь переживу это, - Рустем чуть сильнее сжал нежную кожу своими смуглыми, жесткими пальцами, - идем уже.

- Не могу, - сжав зубы, выдохнула София. На ее высоком лбу выступили капельки пота. Мужчина заметил это, а так же странную, слишком напряженную позу девушки и бледность лица.

- Только не говори, что ты сломала ногу, - недовольно пробурчал Рустем, скользя взором по обнаженным стопам Софии. Правая заметно покраснела и, кажется, стала опухать.