- Боюсь, синьор Оттоленги, что у профессора Ди Майо не было возможности со мною поспорить, - сказала она сухо. - Но я обещаю не задержать вас надолго…

Тихонько хмыкнув, певец жестом предложил Лавинии стул, сам же уселся на кровать.

- Итак, синьора?..

- Коммандер Редфилд, Служба магической безопасности, – отрекомендовалась она. – Я работаю над делом о незаконном магическом воздействии, и хотела бы задать вам несколько вопросов.

- Прошу вас.

- Вы разорвали контракт с театром «Ла Фениче» и выплатили ему значительную неустойку. Почему?

- Это моё личное дело.

- И всё же я прошу вас ответить.

- Повторяю: это моё личное дело. Предположим, тамошняя влажность плохо влияет на мои голосовые связки. Или мне не понравился цвет сидений в зрительном зале, он меня раздражал. Если я правильно помню свои права, вы не можете заставить меня отвечать на такие вопросы.

- Не могу, - согласилась госпожа Редфилд. – Зато могу повторять их снова и снова, формулируя иначе. Ещё могу задержать вас на сорок восемь часов ввиду высокой общественной опасности расследуемого преступления. Хотите?

Разумеется, она блефовала: пока что никакого официально заведённого дела не существовало, так что о степени его опасности и речь не могла идти. Но Лавиния всей кожей чувствовала, что наткнулась на крупную гадость, такую крупную, что, если её не нейтрализовать, это аукнется далеко за границами Венеции.

- Я болен, - возразил Оттоленги. – Вы не можете так обращаться с больным человеком.

- Вы здоровы, - пожала она плечами. – Но чего-то очень боитесь. Так дайте мне, Тьма вас побери, избавить вас от причины этого страха! И отправляйтесь себе… где там у вас следующий спектакль? В Монакуме? Вот туда.

- Не смейте меня осуждать!

- И не думала даже. Ответьте на мои вопросы, и я немедленно освобожу вас от своего присутствия.

Встав, знаменитый певец прошёлся по палате, остановился у окна, постучал пальцами по подоконнику и, наконец, резко развернулся к незваной гостье.

- Вы так уверены в том, что сумеете… справиться с проблемой?

Лавиния вновь пожала плечами.

- Доселе справлялась. Вряд ли в «Ла Фениче» засело что-то страшнее созревшего гуля или прошедшей полный круг тёмной ведьмы. Да и потом – я ведь не одинокий ковбой, за моей спиной {Служба}.

- Хорошо… Хорошо. Слушайте… - Оттоленги снова уселся на кровать, переплёл пальцы и глубоко вздохнул. – Вы были правы, я разорвал контракт и уехал из Венеции, потому что испугался. Поймите меня, я не маг! У меня есть слабая магия воздуха, но этим обладают практически все оперные певцы. Моего резерва хватало всю жизнь на то, чтобы петь… Ну, ещё могу фонарик зажечь, - в доказательство он щёлкнул пальцами, заставив загореться тусклый синеватый огонёк. – Я пришёл на первую репетицию в «Ла Фениче», начал работать, и не сразу обратил внимание на то, что с моими глазами происходит что-то странное.

- Не главный для вас рабочий орган, - понимающе кивнула Лавиния.

- Вот именно.

- И что же происходило? Ухудшилось зрение?

- Нет, вовсе нет! Я бы сказал даже, что оно слегка улучшилось, раньше мне приходилось активировать артефакт для того, чтобы смотреть в партитуру… - тут он слегка смутился. – Ну, вы понимаете, очки бы не вписывались в образ.

- Конечно.

- Так вот, я обнаружил, что вижу странные размытые пятна вокруг человеческих фигур.

- Только человеческих?

Тут Оттоленги на минуту задумался.

- А Тьма его знает! – изрёк он наконец. – Не попались мне ни эльфы, ни гномы в этом театре.

- То есть, вы стали видеть ауры?

- Получается, так.

- А сейчас видите? – Лавиния незаметно сжала в кармане записывающий кристалл, чтобы активировать его.