Итак, извольте сформулировать, что вам угодно? – без лишних прелюдий обратился «аккуратный толстяк» к Гунтасу. Всё это было произнесено мягким липким голосом, но с железным оттенком, от которого становилось не по себе. Словно ты признаешь себя виноватым даже в том, чего не совершал, а только подумал.

Было заметно, что транспортный работник немного нервничает. Видно, ещё не успел забыть недавнее хамское отношение к нему со стороны жителей измерения, в результате которого была разорвана меховая жилетка и нанесены побои. Однако положение обязывает ко многому, и вот перед нами снова пелин первой степени, боевой и уверенный в себе.

– Здравствуйте, – пафосно приветствовал он встречающего их «желтопузика».

– Совету времён и измерений стало известно, что в одной из ваших тюрем содержится Сервоет Лучезарный. Спешу напомнить, что он является величайшим исследователем известных миров и его отсутствие наносит невосполнимый урон работе Совета. Потрудитесь объяснить, что такого сотворил сей достопочтенный лысак, что вы вынуждены были упрятать его за решётку, словно бандита!

Слизень в костюмчике (так про себя успел окрестить толстяка Сервоет) и бровью не повёл, пока Гунтас выражал ему своё недовольство задержанием Сервоета Лучезарного. Он подождал, пока транспортный работник выговорится, и принялся отвечать всё тем же липковато-металлическим голосом:

– Видите ли, господин пелин первой степени, дело в том, что упомянутый Вами Сервоет Лучезарный позволил себе допустить кощунственные высказывания в адрес устройства нашего мира. Эта вольность и послужила причиной заточения уважаемого исследователя в одну из местных тюрем.

– И что же такого ужасного он мог сказать? Не собирался же он уничтожить измерение?

– Безусловно, до этого не дошло. Лучезарный лишь отметил, что наши многочисленные инструкции и правила рано или поздно приведут к большой кровавой войне. Ещё он сказал, что мы совсем разучились свободно думать, мечтать и фантазировать. Живём и действуем, словно тупые механические счётные машины. Не позволяем себе проявления эмоций и чувств по отношению к гостям и друг к другу.

– Вы считаете, он неправ? – съязвил Гунтас.

Правилий словно не заметил насмешки пелина:

– Он не может быть правым потому, что на этот счёт существует замечательная инструкция за номером один миллион четырнадцать. Она гласит, что чувства и эмоции есть порыв неосознанный, необдуманный, зачастую ложный. Безусловно, у нас существует подробнейший классификатор всех чувств и эмоций, но от этого они не становятся более нужными для общества. Скорее, это объект изучения врачей. Понимаете, о чём я говорю?

– Не совсем, – вмешался Сервоет. – То есть Вы хотите сказать, что существам в вашем измерении запрещено поступать как им вздумается? Они не вольны в своём выборе и должны действовать строго по написанным инструкциям?

– Сразу видно, юноша, что Вы не из нашего измерения Бюроу. Ваше сознание хаотично, я бы даже сказал туповато. Скажите мне, как вы вообще собираетесь действовать по тому, чего нет? Вот хочет, скажем, маленький ребёнок «сходить по нужде», пописать, проще говоря. И как без подробной инструкции он дойдет то туалета, откроет дверь, включит свет, обнаружит унитаз? Он или заблудится, не найдёт нужное помещение и напрудит лужу ещё в коридоре. Либо не сможет включить свет и обоссёт все стены, извиняюсь за грубость.

– Очень просто. Ему это расскажут и объяснят родители, – парировал Сервоет.

– И совсем даже непросто. Потому что его мама и папа с утра до вечера заняты написанием новых инструкций. Или вы думаете, что обучились в детстве искусству мочиться как надо, и всё, овладели вселенской мудростью? Да чтобы Вы знали, для взрослых требуется гораздо больше инструкций, чем для детей. Ибо жизнь взрослого активна, сложна и рискованна.