Парень со сломанным носом первым заметил его приближение. Игорь вспомнил разговор с Георгием, который как-то учил его: «В драке три на одного надо вычислить лидера, рвануть вперед, как бык, и бить первым. Если вожак обнаружит свой страх, стая тут же разбежится». Игорь поймал налитые свинцом глаза и пошел на главаря, сжимая свое оружие.

Но бритый тоже помнил уроки своих подворотен. Он выплюнул ругательство, двинулся навстречу Игорю, раздувая грудную клетку. Двое других остановили свой танец, замерли на месте. Игорь успел заметить, как Леша отползает к ближним кустам.

– Ну что ты, пидорок, урюпа! – оскалился блатным манером парень.

Не прекращая движения, не отрывая глаз от лица, изрытого оспинами, Игорь разбил бутылку о столб. Звон стекла распорол тишину как грохот небесных барабанов.

Игорь нацелился полоснуть кадык. Не было чувства опасности, только кипящая ненависть. Он был готов убить, на этот раз осознано и хладнокровно.

Бритый струсил, и это поняли его товарищи.

– Пацан, какие проблемы? Давай поговорим!

Краем глаза Игорь поймал движение – из-за школы показался мужчина с собакой на поводке. И главарь со сломанным носом использовал повод сохранить реноме.

– Атас! Погнали, мужики!

Все трое с топотом побежали в ту сторону, откуда пришли. Мужчина с собакой опасливо обходил место драки.

Игорь отбросил бутылку, подошел и наклонился к Лехе. Заглянул в лицо, испачканное землей и кровью, с потеками косметики вокруг глаз.

– Ты как из фильма «Зомби Апокалипсиса».

– А ты прямо супермен, – Леша косил покрасневшим подбитым глазом. – В ботинках мартенс.

Игорь присел рядом с ним на корточки:

– Тебе бы надо в травму.

– Да я в норме. Уроды, придурки… Им что тут, парк Челюскинцев? – парнишка осматривал и ощупывал асфальт вокруг себя. – Линза выпала. Новые линзы вставил.

– При чем тут парк Челюскинцев?

– Ну, это такие парки, где по ночам бродят маньяки, вешают людей и вырезают ножом глаза. А днем дети катаются с горки и бабульки выгуливают собак.

– Это жестокая галактика, – ответил Игорь, помогая ему подняться.

До ближайшего травмпункта их подвез таджик на разбитом «жигуленке». В машине парень отключился – потерял сознание или уснул, и бросить его было нельзя, хотя играть в санитара Игорю нравилась еще меньше, чем в супергероя. Они больше часа отсидели в очереди к пожилому усатому врачу. Тот сразу обратился к Игорю:

– Твой друг что-то принял?

– Таблеток наглотаются, а потом лупят друг друга, – пожилая медсестра промывала ссадины на голове Леши, сердито дергала его за волосы.

– Мы ничего не принимали! Нас избили гомофобы на улице.

– Не нас, а тебя, – уточнил Игорь.

– Хоть бы о матерях своих подумали, – вздохнула сестра, пока врач выписывал направление в рентгеновский кабинет.

– Что именно? – огрызнулся Леша. – Что наши родители создали для своих детей гомофобное общество с атмосферой нетерпимости и тотального зла?

Сердитая медсестра переглянулась с врачом, в сердцах швырнула куски использованной ваты в корзину. Игорь смотрел в ее морщинистое лицо с некрасивыми родинками и думал о матери, умершей в этот день ровно десять лет назад. Он вспомнил об этом невеселом юбилее неделю назад, когда брал билет на поезд в Петербург.

Кладбище запомнилось ему глинистым пустырем с бесконечными рядами могил. Но за воротами обнаружился живописный парк, и мраморные скульптуры над старинными надгробиями, и жестяные обелиски со звездами. Голубая крыша часовни виднелась слева, и он сообразил, что таксист привез его к центральному входу. С дядей Витей они подъезжали по грунтовой дороге с другой стороны.