С такими мыслями я очертила защитный круг, поручив его границу охране Пресветлых богов, разожгла костер поярче – и уселась у огня с обнаженным оружием в руках, приготовившись любой ценой защитить жизнь Тима.

Видимо, я все-таки переоценила свои силы, усталость оказалась сильнее, и я задремала. Разбудило меня деликатное негромкое покашливание, раздавшееся где-то совсем рядом. Первым делом я обернулась к Тиму, но мальчик крепко спал, завернувшись в мой плащ. Дыхание его выровнялось, жар спал. Кажется, мои лекарства оказались достаточно действенным средством в борьбе с тяжелой болезнью. Между тем негромкое покашливание раздалось вновь, и я рывком вскочила на ноги, с содроганием увидев того, кто стоял на лужайке. У самой границы защитного круга, который я, недолго думая, очертила прямо на траве копотью от обожженной смолистой ветки, возвышалась тощая фигура загадочной твари, накануне встреченной мною на дороге, ведущей к Бранзону. Впрочем, после спасения Тима я уже догадывалась – кем был этот зловещий путник, и с гневом и скорбью в сердце осознавала, что произошло с жителями города, если чума не миновала их на своем пути. Сейчас же мерзкая тварь спокойно стояла на рубеже защитного круга и, откинув с лица капюшон плаща, заинтересованно разглядывала меня своими пылающими глазницами. Легкая, почти нежная улыбка играла на усыпанных струпьями губах твари, пока я ошарашенно старалась понять – какого гоблина поганая врагиня разбудила меня столь деликатно, вместо того чтобы попытаться напасть, пользуясь моей глупой неосторожностью.

Видя, что молчание затягивается, Чума сделала еще шаг вперед, подойдя вплотную к линии круга, и произнесла неожиданно звучным обволакивающим голосом:

– Ну, здравствуй Морра, вот мы с тобой и встретились!

– Убирайся! – прошипела я, занося над плечом сверкающее лезвие Нурилона. – Чтобы добраться до Тима, тебе придется сначала убить меня, и обещаю, что это будет нелегко даже для такого опытного пожирателя человеческих жизней!

Чума изумленно вздернула брови, а потом расхохоталась звонким девчоночьим смехом:

– Уверяю тебя, дорогая племянница, у меня нет ни единого намерения причинить тебе хоть малейший вред! Если тебе так приглянулся этот оборванец, то забирай его себе. Думаю, матушка не против.

– Чего-чего? – обалдело переспросила я, – Какая племянница, какая матушка?

Логичнее всего было предположить, что от усталости и сумбура последних дней я просто сошла с ума, оправдывая данное мне прозвище.

Видимо, забывшись, я опять начала думать вслух, потому что окончательно развеселившаяся Чума отрицательно помотала головой и начала убеждать меня в моей абсолютной вменяемости:

– Ниоткуда ты не сходила! – Тут Чума подмигнула мне своим красным глазом, и я много бы дала, что увидеть со стороны выражение своего лица.

– Может быть, я сплю? – вырвалось у меня. – Никогда не слышала большей несуразицы!

Впрочем, я тут же прикусила язык, вспомнив вчерашний разговор с Лионелем. Есть от чего потерять голову!

– Наверно, мало мне эльфийского дядюшки, красавца Лионеля, так теперь еще сюда в добавку заявляется сама бубонная Чума и утверждает, что она – моя тетя! Даже не смешно! – обиженно буркнула я. – Ну, кто еще может похвастаться тем, что препирался с самой Чумой?

– Действительно, никто, – усмехнулась Чума. – Видишь ли, милая родственница, почему-то разумные существа любой расы не очень-то любят вести со мной философские беседы.

– Да уж, еще бы! – проворчала я себе под нос.

Чума корректно сделала вид, что не заметила моих последних слов и пустилась в пространные объяснения: