– Я уж и не помню, когда слышал про них в последний раз, – не торопясь проговорил он. – Интересно, что им нужно?

У его матери был только один ребенок – и Грей бесконечно сожалел об этом. Может, если бы у него был старший брат, он смог бы стать защитником беспомощной женщины.

Барон покачал головой. Давние воспоминания, страшные воспоминания – лучше уж им лежать непотревоженными, все равно прошлого не вернуть и не исправить…

Два часа назад Грей успел позавтракать и до этого момента трудился над бумагами в библиотеке в обществе Элинор. Теперь, окончив работу, он с наслаждением потянулся и направился в переднюю часть дома, который стоял в самом центре квартала, граничившего с Портмен-сквер. Из окон большой гостиной открывался отличный вид на парк по ту сторону улицы, только начинавший наряжаться в весенний убор.

Однако это утро выдалось довольно мрачным, серым, сырым и холодным. Уже апрель, а солнца не было и в помине. Впрочем, в Лондоне этим вряд ли кого удивишь.

Двойные двери гостиной распахнулись перед ним как по волшебству, и звучный голос Куинси провозгласил:

– Лорд Клифф!

Застывшие посреди огромной комнаты старушки уставились на хозяина так, будто внезапно увидели перед собой дьявола во плоти.

– Так вы и есть тетушки? – как ни в чем не бывало промолвил Грей, направляясь к ним с приветливой улыбкой. Похоже, он напрасно опасался, что ему придется сегодня томиться несколько часов от скуки, прежде чем он сможет отправиться в будуар к своей прелестной Дженни, чтобы заниматься с ней любовью, покуда хватит сил.

Одна из старух шагнула вперед. Грею показалось, что он впервые видит такую высокую женщину; к тому же она была тощей, как вешалка, и имела узкое длинное лицо с сухой, слегка отливавшей желтизной кожей – ни дать ни взять старинный пергамент. Такой красотке давно полагалось бы лежать в гробу, однако двигалась тетушка с поразительным проворством, а выражение ее глаз говорило о ясной и деятельной работе ума.

– Нам нужна ваша помощь, – заявила она на удивление приятным, звучным голосом.

Грей снова поразился тому, какая у нее длинная шея, но при этом не мог не отметить красивый рот, невероятным образом сохранивший полный комплект зубов. Вежливо поклонившись, он молча ожидал дальнейших разъяснений, но старуха уже шагнула на прежнее место и теперь стояла, не спуская с него глаз, словно солдат, вернувшийся в строй.

Тут вторая старуха, в отличие от первой низенькая и полная, испытующе взглянув на сестру, двинулась вперед, сделав ровно три мелких шажка.

– Милорд, меня зовут Мод Коддингтон. Матильда могла бы объяснить вам, если бы захотела – а это бывает не очень-то часто, – что мы приходимся младшими сестрами вашей бабушке. К великому несчастью, ваша драгоценная бабушка Мэри умерла во время родов, дав жизнь вашей матушке. Наша милая сестрица Марта скончалась три года назад от воспаления легких, так что на свете остались лишь Матильда и я.

Мод выглядела чрезвычайно забавно благодаря несметному количеству оборочек и ленточек, украшавших каждый свободный дюйм ее одежды. На полях ее шляпки теснились целые груды фруктов – в основном это были яблоки и виноград. Но даже вместе с этим украшением она едва достигала ростом верхней пуговицы надетого на Грее жилета, тогда как Матильда, казалось, была почти вровень с ним. Неужели они действительно родные сестры? Интересно, на кого же тогда походила незабвенная тетушка Марта… Грею только однажды довелось увидеть портрет его родной бабушки, написанный, когда ей исполнилось восемнадцать лет.