«Прости дурака»

Гласит единственная строчка, написанная от руки…

***

Точно не от Кравцова.

Делаю вывод по одной лишь фразе.

И не только потому, что почерк не его, слишком витиеватый и плавный, а потому что Вадим скорее из кожи вон вылезет, чем себя дураком назовет.

Он? И дурак? С ума посходили что ли?

Любой будет, но не он.

Прижимаю к груди безумно красивый букет, источающий нежно-сладковатый аромат, перехватываю картонный прямоугольник так, чтобы убрать палец с нижнего правого уголка, и убеждаюсь в том, о чем стала догадываться чуть ранее.

– Султанов! Как ты меня бесишь, – шиплю вслух, разглядывая лаконичную подпись «С.».

В голове проскакивает шальная мысль избавиться от цветов, показательно запулив их из окна, или по-тихому выкинув в мусоропровод. Но как проскакивает, так и убегает дальше.

Цветы не виноваты, что их купил засранец, поэтому сую нос в самую гущу упругих бутонов и, прикрыв глаза, втягиваю невероятно очаровательный аромат. Шикарно.

Вот гад гадом, а букет выбирать умеет.

И заставлять думать о себе, кстати, тоже. Пока нахожу подходящую вазу, которых от бабушки осталось, как минимум, штуки три или четыре, наполняю ее водой и подрезаю кончики у стеблей, сама не замечаю, как проваливаюсь в воспоминания.

Официальное, если его можно так назвать, знакомство с Султановым, как и с Тищенко произошло примерно пять лет назад. Ну и с Черновым тоже, если уж говорить начистоту.

Это точно была суббота. Мы с моей, на тот момент единственной и лучшей, подругой пошли в клуб, чтобы расслабиться, повеселиться и потанцевать.

Никакой особой даты не было. Просто захотелось.

То, что Аленке нравится Чернов, она говорила. Но я особо не зацикливалась на информации, потому что в то же время ей нравились и Семен, только-только устроившийся в ее офис сисадмином, и Максим, шикарно смотревшийся в полицейской форме, и Денис, пригнавший из Москвы новую навороченную тачку и обещавший прокатить. В общем, вкусы Макаровой менялись по пять раз на дню, и к этому я была привыкшая.

В клубе мы с Аленкой на какое-то время разделились. Я зацепилась языком со школьными подругами, а она ненадолго поднялась подышать свежим воздухом на открытый балкон в виде террасы, расположенный на втором этаже здания.

Устав ждать потеряшку, которая не появилась и через двадцать минут, хотя уходила всего лишь на пять, пошла наверх и застала довольно неприятную сцену: Чернов заблокировал Аленку у балконного поручня и, налегая на нее всем немалым весом, заставил опасно свеситься вниз.

Страх за подругу настолько застил глаза, что, ни о чем не думая, понеслась вперед. А когда подлетела к ненормальному, с силой его оттолкнула и запихнула Макарову за спину. Только в тот момент заметила, что Аленка не только не была напугана, а, наоборот, хитро улыбалась, с интересом поглядывая в сторону Романа. Последний же, пребывая сильно навеселе, закусился на мой выпад.

Чернов сжал кулаки, хрустнул шеей и, как бык, двинулся вперед. Сказать, что я испугалась, ничего не сказать, но, вздернув подбородок, сама шагнула навстречу:

– Совсем офонарел, парень? Ты чего творишь? А если бы она свалилась? – тыкнула в широкую грудь пальцем.

В тот момент я четко уверилась, что огребу по полной. Такой бешенный взгляд меня прожигал. Уже даже представила, как буду искать знакомых моих знакомых, чтобы оформить больничный. Сомневаться, что одного удара от боксера мне хватит за глаза и за уши, чтобы упасть и не очнуться, не приходилось.

Вот только поединка не случилось.

Откуда-то со стороны налетели Султанов и Тищенко. Первый мгновенно прикрыл меня спиной и, обхватив за плечи, стал сдвигать в сторону выхода с балкона, а второй с видом заядлого балагура обнял Чернова и стал забалтывать: