– Это ничего не меняет между нами, – солгала я прямо в его губы и обхватила его бедра ногами.

            – Ничего... – вторил он мне, до боли вжимаясь в мое открытое ему тело.

            Никакое осознание совершаемой ошибки не способно было уже остановить меня. Да к чертям все! И это не безумие моей суккубской половины. Потому что во мне в эту секунду не было никаких половин. Я – единое, целое, дышащее лишь желанием к этому конкретному мужчине существо. И именно я хотела, чтобы все произошло здесь и сейчас, и на моих условиях.

            Именно я жадно впилась в рот Ленара. Я вцепилась в его волосы, разрушая последние преграды между нами. Наш поцелуй был неистовым, сжигающим, превращающим два тела, две сущности в жидкий металл, спаивая нас вместе. И пусть это было только на короткий, как вспышка, момент. Это не имело значения, как и само понятие времени. Неправильность происходящего и его скоротечность только делала все острее, еще больше обнажая нас друг перед другом.

            Ленар стонал в мне рот, алчно поглощая ответные стоны. Его язык и губы были безжалостны, почти жестоки. Мой ответ – не менее яростный и нуждающийся. Это была не нежность, не ласка. Это была острая жажда поглотить и подчинить. Когда Ленар оторвался от моего рта, губы болели и пульсировали в такт ударам сердца. Я запрокинула голову, открывая доступ к своей шее, и нетерпеливо направила его голову, принуждая продолжить эту сладкую пытку. Ленар облизывал мое горло, прикусывая нежную кожу, обжигая ее рваным, влажным дыханием, посылая по телу волны все усиливавшейся дрожи. Его рука накрыла одну грудь и сжала, заставляя с низким стоном выгнуться навстречу этой властной ласке. В ответ он еще сильнее прижался между моими раздвинутыми ногами своими бедрами, давая ощутить всю длину и жесткость его эрекции сквозь джинсы. Прикосновение грубой ткани к чувствительной, возбужденной плоти вырвало у меня жалобный вскрик. Я не могла больше ждать и, отпустив волосы Ленара, просунула между нашими телами руку и попыталась расстегнуть его джинсы. Но Ленар, будто наказывая меня еще сильнее, прижал нас друг к другу, и его рот соскользнул на мою грудь. Он втянул в рот ее вершину и сосал сильно, почти на грани боли. Я извивалась, хватала его голову, то прижимая, то отталкивая, жалко хныкала, в то время как мои обездвиженные бедра окаменели от напряжения, желая потереться об его твердость.

            Ленар резко оторвался от моей груди, оставляя в ней ощущение жесткой пульсации, прошивающей все мое тело электрическими разрядами. Прокатившись по всему телу, они осели внизу живота голодной болью.

            – Слова, ведьма, – голос Ленара был низкий и хриплый, сам по себе словно бесстыдная ласка для моего сгорающего разума и изнывающего тела. – Мне нужны слова!

            Да, эти чертовы слова! Наверное, упоминание о них должно было меня отрезвить. Но я уже безнадежна. Уровень моего опьянения Ленаром был предельно близок к смертельному. Мое горло сжато тисками, собственное вожделение накинуло на него удавку и сейчас безжалостно помыкало мною.

            Ленар воспринял мое молчание за остатки сопротивления и неожиданно отпустил меня. Я вскрикнула испуганно, не желая терять жар его близости и ощущение давящего на меня твердого тела.

            Но он и не думал отступать. Едва я оказалась стоящей на своих ногах, Ленар опустился вниз по моему телу, выжигая поцелуями дорогу к моему центру. Одной рукой он прижимал меня к стене, не давая сдвинуться, а другой поднял мою ногу на свое плечо и удерживал за бедро, окончательно лишая возможности пошевелиться. Первый же немилосердный поцелуй, обрушившийся на мой уже и так натертый его джинсами клитор, заставил меня конвульсивно дернуться, ударившись головой о стену, и закричать.