Очень хотелось огрызнуться, как плохо воспитанная собака, но сейчас момент явно был не тот, да и самочувствие не айс.

            – Что ты видела? – потребовал ответа главный инкуб, едва плотно закрыл за нами дверь.

            – Первые семеро в порядке. Лиам умрет. Скоро, – не глядя на Ленара ответила я. При всей моей, мягко сказать, нелюбви к инкубам сообщать о скорой смерти близкого человека, да еще и столь жестокой, было тяжко. И возвращалось мое вечное чувство вины за то, что знаю, но так мало, что ничем помочь это не может.

            Ленар с усилием сглотнул и устало опустился за свой стол.

            – Когда и где? – хрипло спросил он.

            – Понятия не имею.

            – Ведьма... – угрожающе зарычал инкуб.

            – Черт бы тебя побрал, я тебе говорила, что я не гребаный предсказатель! Я вижу только то, что вижу! – Сама на себя разозлилась из-за того, что это прозвучало как оправдание. Как будто в том, что случится, есть моя вина!

            – Тогда скажи, что конкретно видела, – понизил тон Ленар.

            Я прикрыла глаза. Ненавижу вспоминать это! Ладно бы еще естественные смерти, но насильственные и преждевременные... Внутри привычно сжалось все в болезненную пружину.

            – Лиам лежит на полу, – быстро затараторила я, желая уже быстрее разделаться с необходимостью смотреть на это снова. – В большом помещении. Очень похоже на клуб. Только пусто и почти без освещения. Вокруг него на полу какой-то магический рисунок. Какой – не скажу, четко не вижу. На его груди сидит некто. Мне кажется, что женщина, но не уверена – человек закутан в плотный плащ. Держит у рта Лиама странный предмет, вроде камень в сложной оправе из светлого металла. Камень постепенно меняет цвет. Жизнь, очевидно, уходит из Лиама в него. Лиам умирает. Все.

            Меня скрутило не на шутку. Все же благо, что с утра во мне ничего кроме нескольких глотков воды не было. Иначе сейчас роскошный ковер в кабинете Ленара был бы реально испорчен. Инкуб резко оказался передо мной и поднял, прижимая к своему сильному телу. Перед лицом появился стакан воды.

            – Выпей! Ты в порядке? – в голосе Ленара впервые не было ни холода, ни презрения, а что-то похожее на беспокойство.

Я взяла стакан и оттолкнула инкуба.

            – Я в порядке! Готова к исполнению своих рабочих обязанностей, хозяин, – и жадно начала пить, стараясь не глядеть на него.

            – Черт, ты можешь хоть немного побыть нормальной? –  скривился Ленар.

            – Прости, нормальность это не ко мне, – безразлично пожала я плечами. Мне уже почти удалось отгородиться от видения и спрятать эмоции.

            – Ты ведешь себя как обиженный жизнью подросток. Может, пора стать взрослой? Сколько можно обвинять весь мир в том, что родилась тем, кем родилась? – сейчас Ленар звучал, я бы сказала, даже мягко, и я недоверчиво покосилась на него.

            – В нашем договоре где-нибудь прописано, что я должна выслушивать от тебя лекции о превратностях жизни?

            – Ладно, забудь! Если нравится – играй и дальше роль обиженной, вместо того чтобы что-то изменить! Вернемся к делу. Скажи, твои видения… – он запнулся и сделал нервное неопределенное движение рукой. – Они всегда сбываются?

            – Ты думаешь, у меня было желание это отслеживать?

            – Понятно. А возможно ли избежать то, что ты видишь? Ну, если предотвратить… такое возможно? Бывало, что твое видение относительно одного и того же человека изменялось?

            – Да елки! – я уже закатила глаза, злясь на упертого, непонятливого инкуба. – Я стараюсь никогда больше не касаться повторно тех людей, чью насильственную смерть видела! Думаешь, это легко? Я не знаю ответа на твой вопрос! Тебе следовало нанять для этой работы кого-нибудь другого!