– В Пицунде? Да, представляю…

– Потом ко мне поднялся гвардии майор Рогов весь в бинтах. Сказал, вернее, оправдался, что ранен в голову, и переложил командование десантной группой на меня. Он сразу предупредил меня, что прапорщик, которого я раньше не знал, употребляет спиртное. Так и сказал: «Прапор – забулдыга». Через час его забрала вертушка обратно в Кабул. Мне было все равно кем командовать, могу и ротой.

– Значит, майору Рогову было безразлично выполнение боевой задачи?

– Я Рогова тоже раньше не знал. Судить не могу, как он сказал, у него три ордена и четыре года в Афгане. Тут уже любому все будет безразлично, никто не хочет быть зарезанным в крайний день службы на войне. Я его понимаю… пожилой офицер, мне показалось, что у него даже отдышка была. По возрасту он был похож на полковника…

– Что было дальше?

– Я взял своих бойцов и отправился вниз метров на пятьдесят, там как раз и расположился взвод того прапорщика. К моему удивлению, он и еще двое бойцов распивали водку. Я жестко прекратил это и поставил задачу на ночь. Он нехотя, но подчинился.

– Потом, ночью начал стрелять пулемет? Кто же стрелял?

– Да, это была выходка самого Туполова. Он начал поливать по кишлаку трассирующими пулями. Был пьян в стельку. Я ударил его в лицо и предупредил, что отдам под трибунал по возвращению в дивизию. Он вроде остыл и даже заснул.

– Чем он мотивировал открытие огня по кишлаку? – строго спросил Морозов и что-то записал в свой блокнот.

– Ничем, он сказал одну фразу: «Чтобы знали и боялись духи, что десантура сидит над ними!» Самое страшное, что он кого-то зацепил в кишлаке. Я и другие бойцы слышали крики и вопли людей.

– Вы вернулись к своему взводу?

– Да, почти сразу, усилил посты и уже сам больше не спал. Предупредил бойцов, чтобы прапорщика и его людей не подпускали к себе.

– Наступило утро… Когда вы пошли к взводу прапорщика?

– В семь часов утра мой радист получил приказ спускаться к кишлаку и соединяться с основными силами десанта, которые должны были прибыть в составе броне-колонны. В семь часов двадцать минут мы начали спуск, через десять минут подошли к точке, где находился взвод Туполова. Его сержант доложил, что трое убиты ночью душманами. Им перерезали горло. Никто из солдат и сержантов духов не видел и не слышал.

– Как вы думаете, сколько было душманов?

– Один или двое. Скорее один. Человек был очень смел и действовал безрассудно. Он четко оценил обстановку. Возможно, это была кровная месть, за кого-то убитого ночью в кишлаке. Как еще можно объяснить такое внезапное нападение на шурави?

– Очень интересно, продолжайте…

– Мы погрузили трупы в плащ-палатки и с большим трудом спустились вниз к дороге, к предполагаемой броне, которой еще не было. В девять часов мой радист снова получил приказ.

– Новый приказ? Ждать броню?

– Нет… Мне приказали, не дожидаясь брони идти в кишлак, организовать поиск и навязать бой моджахедам. Дурдом, в общем. Прочесывать кишлак взводом, без прикрытия и разведки. Без вертолетов. Самоубийство.

– То есть, вас решили послать на смерть? Так вы хотите сказать?..

– Типа того, так дела не делаются. Хотя, видимо, здесь делаются. Думаю, командование решило нас запустить в населенный пункт, чтобы провести слепую разведку. Потом, при обнаружении духов разметать весь кишлак бомбами. Зверство и бессмыслица. Нас бы списали на боевые потери и все… Рогов улетел, видно почуял подставу…

– И вы пошли в кишлак? Ну, лейтенант, отвечайте…

– Да, я выполнил приказ.

– Трупы, что стало с ними?

– Я приказал их оставить под деревом и забросать ветками и обложить камнями. От собак… Люди прапорщика были в шоке и хотели остаться, чтобы охранять тела. Я им отказал, понимая, что духи и их убьют, или заберут в плен. Я видел это и приказал всем вместе идти в кишлак.