Они прорвали боевые порядки русских и вышли в тыл нашей 95-й Молдавской дивизии, едва не захватив ее командный пункт и весь штаб. Угроза окружения нависла над защитниками Тираспольского укрепрайона. Но Ставка Верховного главнокомандования в Москве, похоже, еще не понимала, что Южный фронт трещит по швам, и приказа об отступлении не отдавала.

Кроме того, сегодня, то есть 4 августа, прервалась проводная связь 25-й Чапаевской дивизии со штабом Южного фронта, а работу радиостанции противник забивал помехами. Понятно, что провода могли перерезать диверсанты, которых немцы во множестве забрасывали в советский тыл. Очень страдала проводная связь также от артобстрелов и бомбовых ударов. Ведь превосходство фашистской авиации в воздухе уже проявлялось совершенно отчетливо.

На равнинных пространствах от реки Днестр до реки Южный Буг, от города Тирасполя до города Одессы постепенно возникал настоящий военный хаос, и управлять войсками становилось невозможно. Все перемешалось в неоглядных степях Причерноморья. Целые многотысячные корпуса вместе со своими командующими попадали в окружение и плен. Генералы и полковники гибли в обычных пехотных перестрелках. Полками и батальонами командовали лейтенанты. Некоторые дивизии теперь существовали лишь на бумаге. Разрозненные остатки их бродили по дорогам, пробиваясь к своим. Они шли без артиллерии и обозов, без продовольствия и боеприпасов, сберегая последние патроны и гранаты, но бросив противогазы, шинели, плащ-палатки.

Бывало, их выручали взводы противовоздушной обороны, вооруженные счетверенными пулеметами «максим», установленными на «полуторках». Они носились по степи и легко уничтожали прорвавшиеся группы фрицев и мамалыжников-румын, хотя предназначались для прицельной стрельбы по вражеским самолетам в небе.

Несчастья первых недель войны миновали 25-ю дивизию. Она не находилась на острие главного удара фашистов, а защищала прибрежные районы Черного моря, рек Дунай и Прут, где враг особой активности не проявлял. Чтобы избежать окружения, чапаевцы отступали, удерживая фронт и отбивая наскоки противника. Потери несли, но не значительные. Таким образом, к началу августа 1941 года дивизия сохраняла свое довоенное устройство, штаб, артиллерию, транспортные, санитарные, хозяйственные части.

На совещании полковник Свидницкий отметил этот положительный факт. Далее он объяснил командирам трех своих батальонов, а также командирам стрелковых, пулеметных, минометных рот и артбатарей, что при разгроме наших воинских соединений на северных участках Тираспольского укрепрайона немецко-румынская орда тотчас навалится всей мощью на южный фланг и будет прорываться к Одессе. Генерал Антонеску, как доносила фронтовая разведка, уже опубликовал приказ: Одессу взять штурмом к 15 августа и назвать город по собственному его имени – «Антонеску», дабы навсегда искоренить в этих краях память о проклятых русских.

Офицеры громко заговорили. Среди голосов послышался и смех.

– Не верите, товарищи? – спросил полковник.

– Нет!

– Тогда послушайте еще, – он взял со стола лист бумаги. – Румынский комендант приказывает разрушить все прежние памятники в городе, переименовать его улицы, запретить употребление русского языка, за разговоры на нем – штрафовать. Евреев подвергнуть выселению, затем расстрелять. Их дома безвозмездно передать румынам…

– А не подавятся ли они, мерзавцы, таким куском? – спросил кто-то в наступившей тишине.

– Чтобы подавились, воевать надо очень хорошо, – произнес Свидницкий. – Ни шагу назад, товарищи! Пушки, минометы, пулеметы, винтовки должны работать безотказно. Помните, не мы развязали войну на уничтожение жителей Земли…