Зато других слов я не угадал, хотя и сказал. И потому битый час искал бритвенные станки. А они все вдруг куда-то пропали из аптек, как будто людям нужны только шоколадные гондоны с усиками, жгутиками и зернышками.

Не брившись дней пять, я как-то совсем себе разонравился. Я и раньше себе не особенно нравился, но тут стали происходить недопустимые вещи: например, со мной стали здороваться на скамейке.

Тот самый пожилой человек, о которого его товарищ вчера вечером сломал палку, зачем-то пытаясь разбудить. Я этот кусок палки видел, она легкая, пластиковая, так что можно и по голове, я не заступился.

Тот не проснулся.

– Посмотрим, что ты утром скажешь, – злобно процедил будитель, уже без палки.

А тот что сказал утром?

Со мной поздоровался.

Вот я и понял: надо срочно бриться.

Скамейка – поучительное место.

Стыдно признаться, но я впервые видел, как пьют стеклоочиститель. Я сам старый пьяница, об этом все знают, но дальше кулинарной пропитки для торта не продвинулся.

А тут я видел, как это делают.

Пришли два человека: двое мужчин и одна женщина, которая принесла полбаночки этого вещества. От 60 до 70 лет. Или от 43 до 59. И помидор.

Один из мужчин был тот, которого давеча будили палкой, сломав ее.

Дескать, что он утром скажет?

А он с утра… ну, об этом я уже писал.

Стеклоочистителя была скляночка в 250 примерно граммов, ополовиненная – как уже сказано. Ее дополнительно растроили, утроив и помидор рваным разрывом.

Потом как-то так незаметно все произошло, что самого таинства я не увидел. Я стал свидетелем лишь закусывания и обсуждения.

Обсуждали соседку, у (и от) которой морда лопается, потому что много жрет.

– А я вот что на это скажу, – рассудительно возражал мужчина в подтяжках.

Дама, умученная стеклоочистителем, убежала ненадолго подкрасить средние губы – ее не было минут десять. За это время второй, мужского пола стеклоочиститель, рылся в ее пакете в поисках помидоров и яиц. Нашел, но не тронул.

Только подтяжками щелкнул.

Тут дама вернулась скачками – она была в брюках – с уже полным флаконом стеклоочистителя.

И здесь вмешался еще один, довольно редкий скамеечный человек, профессорского вида. Он вскричал:

– Как вы можете пить эту дрянь? Я работал в КГБ!

Брючная дама разразилась демоническим хохотом, гоня его, лысого и пристыженного, на соседнюю скамейку:

– Если бы ты работал в КГБ, то все бы про это знал! А ты ни хера не знаешь! Не понимаешь – молчи!

Все-таки некоторым дуракам – счастье.

Это я после прослушивания новых правил провоза жидкостей в самолете. Нитроглицерин можно держать за щекой или закапать в уши, чтобы хлопнуть ими над аэропортом Кеннеди… Хотя 5 литров 70% спирта в полет от Питера, скажем, до Хельсинки, но обязательно купленные в самолетной лавке и с чеком – это бонус. Это гуманизм.

Я не вполне корректно сказал про дураков. Ведь летела и моя дочка, пару лет назад, в Париж. С ее и моей самой отныне любимой мамой.

Дело в тесте.

Тесть приготовил парижанам подарок: собственноручный мед, закатанный в обычные пластиковые банки.

Чем еще удивишь парижан?

Новгородской медоносностью! Самые разные, дескать, собрали пчелы и с самых разных цветов.

Мед пропустили, два контейнера. Хотя он вызвал вопросы уже тогда.

Он и тут проскочил. Он и Святому Петру нальет нектару гречишного…

Сейчас бы этот мед ему закапали во все естественные, противоестественные и искусственные отверстия тела. И пристально наблюдали бы, чтобы не взорвался. А он бы взорвался уже на месте, в гостях у кого-нибудь.