– Твоя мать приедет завтра на ланч. Как я понял, ты тоже останешься.

– А хорошенькая рыжая тоже будет здесь?

Его дед нахмурился: его явно задело столь пренебрежительное отношение внука к Карли.

– Карли – замечательная молодая женщина, Дэй, она…

– Избавь меня от этих пошлостей. Не сомневаюсь, что она замечательная.

– Так и есть. И завтра она тоже будет на ланче. Тебя это не смущает?

– Меня – нет. Бенсон кивнул.

– Тогда я надеюсь, что ты примешь мое приглашение и переночуешь здесь.

– Я не собирался. – Он думал подыскать себе комнату в отеле, чтобы немного побыть вдали от этого огромного особняка, стены которого, казалось, давили на него со всех сторон. И спокойно поработать. Он машинально взглянул на дверь, через которую только что вышла Карли Эванс. Возможно, стоит немного здесь задержаться.

– Я останусь, – хрипло ответил он.

– Отлично. – Бенсон встал. – Тогда, если не возражаешь, я пойду спать. Увидимся утром. И еще, Дэй, – старик остановился на полпути к двери, – я понимаю твое беспокойство. Тридцать три года назад я совершил ужасные ошибки. Ошибки, которые я хочу исправить.

– Почему именно сейчас?

– У меня на то есть свои причины, о которых я расскажу тебе немного позже. А пока ты должен знать, что я больше не позволю своей нелепой гордости снова все испортить.

– А ты помни, что я буду следить за тобой, – мягко откликнулся Дэй. – И если ты снова обидишь мою мать, я тебя уничтожу.

– Вам могло прийти в голову, что он такое о нас подумает? – спросила Карли и умолкла, прижав стетоскоп к руке Бенсона.

– Я догадался об этом, когда, поговорив по телефону, вернулся в комнату и увидел, как он смотрит на тебя, мне это немного польстило.

– Польстило? – Карли принялась измерять давление. – Вам польстило, что ваш внук решил, будто мы любовники?

Сто тридцать на восемьдесят. Уже лучше.

Карли довольно резко сорвала с его руки манжету на липучках.

– Только мужчина мог такое подумать, – проворчала она. – Но он к тому же считает, что я охочусь за вашими деньгами.

– Он взрослый сильный мужчина, Карли, а вы прекрасная молодая женщина. Его самолюбие уязвлено, только и всего.

– Уязвлено?

– Тем, что вы предпочли чудаковатого старикашку молодому красавцу вроде него.

Карли вздохнула.

– Я ведь даже не знаю его!

– Это не имеет значения. – Он поморщился. – Как давление?

– Немного повышенное. Вам сейчас совсем нельзя волноваться.

– Возможно.

– Совершенно точно.

Но Карли понимала, почему он все это затеял. В скором времени ему предстояла опасная операция, которая могла закончиться летальным исходом. Он хотел привести в порядок свои дела. Карли не могла понять, как можно было не общаться со своим ребенком тридцать три года!

Ее родители скорее согласились бы лишиться рук, чем отказаться от нее. И они до сих пор не пришли в себя после смерти сестры.

Карли ужасно скучала по родителям, а они скучали по ней. К горлу подкатил ком, когда она подумала о том, что они больше никогда не увидят ее сестру. В этом не было ее вины, и все же…

«Не думай об этом», – посоветовала она себе.

– Знаете, Дэй наверняка подумал бы то же самое, даже если бы узнал, что вы врач, – сказал Бенсон. – Бекетт ведь тоже так сначала решил.

Она даже не знала, кто из двоих внуков Бенсона не нравится ей больше. Наверное, Дэй.

– Возможно, вам следует рассказать им о своем состоянии, – предложила она. – Тогда они поймут, почему я здесь.

– Я уже сказал Бекетту сегодня вечером, – ответил он, укладываясь на кровать. – Но я хочу спокойно провести уик-энд в обществе Рэйчел и Дэя, прежде чем они узнают, насколько все серьезно.