Каменные коридоры казались бесконечными, но вот вечными они явно не были. Прямо на глазах серый камень растворялся, открывая то здесь, то там провалы в ничто. В стенах, потолке и полу стали появляться бреши, в которые Хэйзел с Оуэном боялись заглядывать, находившееся там было слишком ужасно для человека.

Лишь пространство вокруг Оуэна и Хэйзел сохраняло определенную степень вещественности, потому что сами они были достаточно реальны для поддержания собственного маленького мира. Но только на время, и не столь уж долгое. Без подпитки от Саммерстоуна их ментальных сил явно не хватало. Ничто надвигалось на них со всех сторон, разъедая окружающую квазидействительность, с каждым мгновением подбираясь все ближе.

Пол под ногами становился все призрачней, а потолок, дюйм за дюймом, опускался все ниже и ниже. Стены качались, колыхались и вспучивались волнами, словно шторы на ветру. Человеческие руки, одна за другой, втягивались в них, исчезая вместе со светильниками и светом. Схватив Хэйзел за руку, Оуэн, чтобы хоть чуточку ускорить бег, почти потащил запыхавшуюся женщину за собой. Но вот очередной тоннель вывел их в пещеру, где дожидался успокаивающе настоящий «Звездный бродяга-3». Не оглядываясь, но чувствуя спинами настигавшее их ничто, они перепрыгнули разверзшийся в полу провал, ввалились в открытый шлюз, задраили за собой люк и поспешили на мостик.

– Оз! – крикнул Оуэн. – Мы готовы к старту?

– Найди мне место, куда можно отправиться, и мы стартуем туда немедленно, – отозвался ИР. – Проблема в том, что, согласно показаниям приборов, место, где мы находимся, является единственным в мире. Или само по себе представляет собой весь мир. Короче говоря, никакого космоса вокруг нас нет, и одному Господу ведомо, что может случиться, если я активирую звездный гиперпривод. Это не наша вселенная, Оуэн.

Оуэн и Хэйзел, шатаясь, поднялись на мостик и рухнули, тяжело дыша, в пилотские кресла.

И тут, откуда-то снаружи, до них донесся голос. Впоследствии ни Оуэн, ни Хэйзел не могли вспомнить ни как он звучал, ни что именно говорил. Запомнился лишь общий смысл: все кончено. Голос возвещал о конце вселенной, когда все сущее обращается в прах, а прах – в ничто.

– Стартуй! – заорал Оуэн, отчаянно потянувшись к ментальной двери, которую открыл, чтобы ввести «Звездного бродягу» в мир Кровавых Наездников.

Двигатели взревели, корабль задрожал, а когда дверь, четко, во всех деталях, вновь возникла в его сознании, Оуэн открыл ее, придержал и провел сквозь нее корабль. Оставив за ней и Голос, и исчезнувший навсегда каменный мир.

«Звездный бродяга» безмятежно плыл среди звезд в самом обычном космосе. Обессиленные Оуэн и Хэйзел валялись в полетных креслах, но бешеный стук сердец постепенно замедлялся, а дыхание приходило в норму.

От одного лишь осознания того, что они целыми и невредимыми вернулись в свою, нормальную вселенную, им было так хорошо, что некоторое время оба боялись проронить слово или шелохнуться. Ничем не хотелось нарушить это счастливое состояние. Контакт с Саммерстоуном вернул им прежние силы. Может быть, лишь частично, но и Хэйзел, и Оуэн полагали, что время и отдых помогут им восстановить былые способности в полной мере. Они чувствовали, что претерпевают внутренние изменения, которые еще далеки от завершения.

– Прошу прощения за беспокойство, – шепнул на ухо Оуэну Оз, – но к тебе поступил вызов. А учитывая, от кого этот вызов, мне подумалось, что ты захочешь поговорить сам.

– Ладно, так уж и быть, – отозвался Оуэн. – А кому это я понадобился?