– В… в «Астории»!

– Я скоро приеду, Манечка! Ты успокойся, успокойся немножко!

– Как… как я могу?! Успокоиться?.. Понимаешь, я её видела! Видела, Алекс!.. Как она лежала с этим… шнуром…

– Понимаю, всё понимаю, Манечка.

– А позавчера мы с ней пили «Дом Периньон»! А вчера её… Алекс, так невозможно, невозможно!..

– Маня, я приеду и заберу тебя. А сейчас выпей чего-нибудь! Слышишь?

– Я… я… не… могу, – проикала Маня.

Волька лез ей в лицо, горячо дышал, слизывал со щёк слёзы. Маня то отпихивала его, то прижимала крепко-накрепко.

– Ты не сиди одна, – настойчиво продолжал Алекс в трубке, – сходи куда-нибудь, Маня! В любое место, где есть люди! В «Буквоед» на Невском, ты же его обожаешь!

– Я… схожу, Алекс.

– Прямо сейчас! Поднимайся и отправляйся.

– Хорошо, хорошо, – бормотала Маня. – Я так и сделаю.

Он вдруг сообразил, что она его не слушает.

– Маня?

Она судорожно всхлипывала.

– Маня, что такое?

– Мы должны найти убийцу! – выпалила Маня. – Только пока не знаю как.

Алекс помолчал, а потом проговорил тихо, словно вмиг обессилел:

– Ты с ума сошла…

– Алекс, я хотя бы это должна для неё сделать! У меня же никого не осталось теперь, кроме Викуси! Вообще никого!

– Маня, – заговорил Алекс сердито. Ему не понравилось, что она сказала, будто у неё никого нет, – давай договоримся так. Ты сейчас пойдёшь – гулять, выпивать, что угодно! Главное, не сиди одна. А утром я приеду, и мы всё решим.

– Как ты думаешь, может, мне позвонить господину товарищу полковнику? В смысле, Игорю Никоненко?

– Маня, подожди! Не пори горячку! Мы всё обсудим! Слышишь? Пообещай мне, что сейчас никуда звонить не будешь и расследование своё прекратишь!

Мане не хотелось его обманывать, но всё-таки соврала.

– Обещаю, – проблеяла она.

И они попрощались.

Ещё некоторое время она перебирала карточки – «Лис», «Птичка», «Клей», Игорь Валентинович, «Чума» и так далее.

Потом поднялась, охнула от боли в спине, почесала в затылке, взлохматив и без того растрепанные волосы.

За окнами, выходящими на горящий золотом Исаакиевский собор, вечерело. В сквере было полно гуляющих.

Маня пошмыгала носом. От недавних рыданий у неё горели щёки и ломило в висках.

Что там велел Алекс?

Гулять, выпивать, в книжный магазин?..

И Маня отправилась … в сигарный клуб.

Иногда с ней такое случалось – она курила сигары и чувствовала себя при этом американской писательницей из какого-нибудь фильма восьмидесятых, типа «Роман с камнем» или «Она написала убийство».

Не столько ей нравилось курить, сколько… атмосфера.

В таких местах собиралась исключительно респектабельная публика, разговаривали вполголоса, мобильные телефоны не звонили, кормили вкусно.

Клуб на Малой Морской Маня особенно любила – должно быть, потому, что в первый раз её оттуда почти что выставили.

Впервые она увидела этот клуб в путеводителе по Питеру, и он ей страшно понравился – дубовые панели, глубокие кресла уютно потёртого бархата, камины в каждой комнате, тяжёлые столы и мягкий свет, – и потом долго его искала. Десять раз пробежала мимо по Малой Морской и всё не замечала небольшой солидной вывески.

В прихожей клуба, когда она всё же его нашла, её встретил роскошный администратор в костюме-тройке. Он был прекрасен, как сам бог Аполлон и сдержан, как британский принц.

– Вы к нам пообедать? – Тон у него был прохладный.

Здоровенная Маня Поливанова в очках, в джинсах с дырками, с портфелем на широком ремне и бультерьером на буксире не внушала ему особого доверия.

В лицо её он явно не знал.

Маня, отдуваясь – всё же она бегала по Малой Морской довольно долго, – сообщила, что пришла за своей сигарой и рюмкой порто.